Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Скоро в гостиной заиграли гитара, арфа… Хаокин и Мэри продолжали дурачиться и танцевать. Дом точно ожил, запел, заплясал. На музыку спустился Николас Атталь. Он не спал всю ночь. Работал в кабинете. И вид у него был такой себе: глаза красные, одежда помятая.

— Я так рад, что вы не спите! — воскликнул Хаокин. — Вы срочно мне нужны!

Телекинезом он соединил в пару Мэри и Николаса. Графиня взвизгнула от неожиданности, но продолжила танцевать, смеясь и увлекая за собой мужа. Николас с удивлением смотрел на супругу и не понимал, что происходит, но Хаокин и Мэри находились в таком взбудораженном состоянии, что заразили и его. Николас улыбнулся — ну и чудачества у них! На щеках у Мэри появился румянец. Она с некоторым смущением глядела на своего кавалера. Аттали так давно не проводили время вместе. По-настоящему вместе. А теперь вдруг зачудили.

Хаокин не остался без пары, а пригласил на танец красавицу Юлию. Она была не против. Ей нравилось танцевать, нравилось быть юной и совершать прекрасные ошибки молодости.

Мэри ощущала себя той безумной девчонкой, которой когда-то была. Та Мэри не боялась ничего, та бунтарка-Мэри первая среди сверстников влюбилась в мальчишку — весельчака Николаса Атталя. Они сначала вместе играли. А потом он пригласил ее на танец, а она вся раскраснелась. Она мечтала, что Николас будет ее мужем, хотя еще мало знала его. Но сердце не обмануло. Он — ее вторая половинка, он всегда ею был. Даже тогда, когда детей их убили, даже тогда, когда они не смогли защитить их, даже тогда…

А Николас просто был счастлив увидеть хоть на миг улыбку Мэри — женщины, которую он боготворил. Наверное, поэтому он и впустил к себе в дом этого проходимца, Хаокина. Мальчишка почему-то запал Мэри в душу. Он заставлял жену смеяться и радоваться жизни хоть ненадолго.

Да и сам Хаокин забыл о своих тревогах. Ему казалось, что во всем мире нет места лучше, чем поместье Атталей. Казалось, что тот пожар в доме не случался. Казалось, что здесь живет счастливая семья… И всё эти чужаки были на миг счастливы.

Хаокин только слышал музыку, чувствовал аромат ландышей, ее аромат… прикосновения женской руки, ее грациозные движения, улыбка, красновато-карие глаза, поцелуй…

Внезапно всё оборвалось. Хаокин замер посреди комнаты в недоумении. Юлия тоже. Всё же было нормально. Ничего не случалось.

Но Хаокина уже трясло. Он не мог понять, зачем и что делал всю ночь и утро. Как он мог так поступить? Как мог устроить эти дурацкие танцы, как мог свести Мэри и Николаса, как мог улыбаться этим людям? Хаокин не понимал, что чувствовал минуту назад. Кажется, это было не по-настоящему, только во сне. Всё в голове перемешалось.

Парень резко выбежал из комнаты, машинально рванул вверх по лестнице, потом в какую-то комнату. Прошло около часа или минуты. К нему зашел Николас. Хаокин наконец очнулся — до появления Атталя он даже не понимал, где сидит. Кажется, это какой-то склад вещей. Голова кружилась, и Хаокин думал, что сейчас сойдет с ума. Нужно сосредоточиться на реальности… У двери стоит шкаф — он чуть отклонен вбок. В нем нет одежды, зато внутри почему-то стул. А еще есть фиолетовый диван с дырой. Хаокин как раз упирается в него спиной, а сам он на полу.

Николас присел на диван и тут же появился в зеркале на стене. «Я не вижу себя, но вижу его в отражении, — подумал Хаокин. — Значит, он не видит себя, но видит меня».

— Что с вами случилось? — проговорил Николас.

— Вы так многое у меня спрашиваете. И так многое слушаете. Не перебиваете, даете высказаться. Наверное, я любопытный экземпляр. Либо вам скучно. Откуда вы такие — хорошие слушатели?

— Просто мы когда-то были родителями, — ответил Николас. Хаокин усмехнулся.

— Значит, те, кто не умеют слушать, — не родители?

— Те, кто не умеют слушать, не могут быть родителями.

— Тогда очень жаль, что ваши дети мертвы, — сыронизировал Хаокин.

— Вы нарочно каждый раз говорите о них, о пожарах. Вам нравится делать людям больно? Поверьте мне, больнее нам уже не сделаешь.

— Да, жаль. Надоело мне у вас…

— Так почему не уходишь?

— Некуда.

Молчание.

— Что с вами случилось? — повторил Николас.

— А? — Хаокин подумал и ответил совершенно не то, что у него спросили: — Наверное, я всегда слишком много чувствовал. Даже эмоции других людей.

— Тогда сложно убивать. Когда понимаешь чужую боль.

— Нет. Наоборот, проще. — Он опять замолк и затем снова сказал невпопад: — Кажется, я влюбился.

— Да? В кого же? В Мэри? Вы ей точно нравитесь. Иначе я бы и не пустил вас на порог.

— Нет. — Хаокина это рассмешило. «Я ее ненавижу, ненавижу, ненавижу!»

— Неужели в служанку? Она, конечно, хорошенькая…

— И только, — проговорил Хаокин.

— И только, — эхом повторил Николас. — В кого же?

— Я не слишком знаком с ней. Просто однажды она спасла меня, и я отплатил ей тем же. Но сегодня мне показалось, что я вижу ее, что я прикасаюсь к ней и что меня тянет к ней. Это какое-то наваждение, это нереально, это всего лишь призрак в моей голове…

Молчание.

— Мэри сказала, что словно видела вас раньше. Еще до Академии. У меня тоже есть такое ощущение. Но я не могу понять…