Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

— Хреново. Но здесь другое. — На лице его появилась улыбка. — Разве тебя не забавляет все ее старания подколоть? Она ж как маленький обиженный ребенок. И так еще серьезно это всё воспринимает. Злится, фыркает. Это ж мило!

Элеон приподняла бровь и пошла к столу. Хаокин через некоторое время тоже присоединился к девушкам, сел напротив Ариадны и тут же рассказал все последние новости. Ариадна бесилась на него за то, что он медленно ест. Элеон витала где-то в облаках.

— И какая же, по-твоему, самая страшная смерть? — спросила Ариадна. Элеон словно опомнилась.

— Такая, какая была у Сандры Найс. — Хаокин качался на стуле и смотрел на девушку.

— Кто это? — спросила Ариадна. — Я ее знаю?

— Не-е-ет. Девушка из Академии. Самая красивая, очаровательная девушка, которую я когда бы то видел. — Хаокин злорадно улыбнулся и мельком взглянул на Ариадну. — В нее все влюблялись, включая Вельзи и меня. Думаю, и ты бы влюбилась в ее очарование. — Он уже открыто посмотрел на Ариадну.

Она усмехнулась — будто такая провокация может на нее подействовать!

— Или выцарапала бы глаза от зависти, — добавил Хаокин.

— Ну и что же с ней случилось? — спросила Ариадна.

— Она умерла, — резко ответил Хаокин и, видя на лице Ариадны неудовлетворение, сказал: — Да, да, знаю — логично ж… Ла-а-адно. Мы праздновали поступление в Академию. Это было для нас как билет в новую жизнь. Но выпускники решили сделать нам прощальный «подарок», чтобы мы не расслаблялись. Они добавили в один из пуншей яд. И те, кто не пил алкоголь, через несколько дней вдруг оседали, ослабевали и умирали в мучениях. Противоядия не было. И никто точно не мог сказать, пробовал ли он отравленный пунш или нет. Через пару недель, когда скончался последний больной, мы вздохнули. Но дело в том, что за Академией и в Академии время идет по-разному. Ты сама знаешь об этом, Элеон. — Элеон перевела взгляд на брата. С чего он вдруг заговорил с ней? — И это влияет не только на твое психическое состояние, но и физическое. А когда мы с Вельзи праздновали поступление в Академию, мы вышли за ее пределы и выпивали, а потом долго страдали от похмелья. Это не смешно, Ариадна. Сандра Найс отмечала с нами. И поэтому не скончалась в первые недели.

Она всегда была такой жизнерадостной, но вдруг стала грустной, ни с кем не разговаривала. «Я просто устала», — говорила она. Затем как-то упала в обморок. Кровь из носа пошла. Это были одни из симптомов отравления. Мы сразу поняли. Но из-за неправильного течения времени Сандра не умерла сразу. Она мучилась долгие и долгие месяцы. Ходила на занятия, общалась с людьми, пела, рисовала… Хотела сделать последние дни как можно ярче. А мы смотрели, как она погасает, и не могли помочь. Разум начал ее подводить. Порой Сандра не понимала, где находится, звала родителей, а потом вспоминала, что они мертвы, и плакала. Ей померещился монстр, и она погналась за ним с топором. А это был десятилетний мальчишка. Она его ранила тогда.

В конце она лежала на кровати и не узнавала друзей, дергалась, плевалась. Ой, Господи. — Хаокин закрыл глаза, потирая лоб рукой. Он застыл с наклоненным назад стулом, чуть ли не падая. Элеон и Ариадна не шевелились. Элеон даже боялась дышать. Казалось, брат молчал целую вечность, но затем сказал: — Я хотел сбежать, лишь бы не видеть, что с ней стало.

Хаокин и дальше продолжил про Академию.

— …Не, не. Я никогда не был лучшим колдуном. Даже в классе. Просто почему-то создали вокруг меня такую репутацию. Вообще Академия любит перехваливать своих учеников. Чем успешней выпускник, тем больше подростков захотят повторить его судьбу. И я скорее не маг, а ведьмак.

— Так разницы ж никакой! — воскликнула Ариадна. Она тоже не могла усидеть на месте и всем телом тянулась вперед, словно хотела перелезть через стол.

— Как это никакой? — обиделся Хаокин. — Маг может сделать так. — И он протянул Ариадне сомкнутые руки. Девушка раскрыла их и увидела расцветающий бутон в ладонях. Хаокин отдал ей цветок, глядя в глаза. — А ведьмак может сделать то же самое, только с помощью зелий.

— А, по-моему, ты скорее доказал, что ты — ботаник, — рассмеялась Ариадна и прогнулась назад на спинке стула. — Так как ты учился? Не могу представить Хаокина прилежным мальчиком. Думаю, ты никогда не делал домашки, прогуливал уроки и бесил преподавателей.

— Что есть, то есть.

— Так ты не был отличником? — послышался вопрос. Хаокин будто и не понял, кто его задал. Он повернул голову к сестре.

— Конечно, нет! Я постоянно висел на волоске от отчисления. Большинство преподов меня не выносили. Один из таких — этот Гаспар. Мне буквально невозможно было нормальные оценки у него получить. То есть реально, как бы хорошо я не занимался (а у него я старался), тройка — это лучшее, на что я мог рассчитывать. Зато девчонкам он ставил пятерочки или четверочки, если они уж совсем плохи. Педофил.

— Хаокин, Гаспар — один из лучших учителей Академии. Не говори о нем так.

— А что я такого сказал? — искренне удивился парень. — Он же ребенка от ученицы нагулял.

— Ты о чем вообще?