Люди и нелюди

Это был долгий и мучительный переход. Мяса почти не было, если не считать личинок и червей, которых находили под камнями и поваленными деревьями. Один раз повезло наткнуться на останки какого-то броненосца. Над ними уже потрудились падальщики, остатки мяса воняли, но стадо набросилось на кости и клочки шкуры, как будто это было лучшее лакомство в мире. В ход пошли камни, которыми добывали костный мозг. За немногие мозговые кости вспыхивали драки. Вожаку Хыху пришлось как следует поработать палкой и кулаками, наводя порядок.

Но мяса, мозга и жира осталось так мало, что, бросив, наконец, кости, стадо почувствовало себя голоднее прежнего. Доходило до того, что некоторые начали обгладывать веточки кустов и жевать сухие стебли.

День застал стадо в поисках пищи. Но, хотя Злой Глаз и посверкивал с неба, никто не обращал на него внимания. Голод сделал стадо нечувствительным к укусам Злого Глаза. К тому же тот ослаб в борьбе с тучами и жег не так сильно. Можно было потерпеть. Лишь в самый разгар дня, когда Злой Глаз забрался повыше и поуютнее устроился на небе, стадо забилось в кустарник, где решило переждать день.

Обычно, днем все спали, но на сей раз никто не мог сомкнуть глаз. Детеныши с младенчества были приучены терпеть голод, подкармливаясь молоком матерей, но сейчас и этого не было. Вернее, было — у одной из самок был малыш, который уже пробовал делать первые самостоятельные шаги, но еще сосал молоко. У второй младший ребенок уже ходил хорошо и у него выросли почти все зубы, но молоко в грудях его матери пропало, и он лез ко второй самке, чтобы попить и у нее. Но его самого отпихивали другие дети, так что среди малышей постоянно вспыхивали ссоры и стычки, мешавшие отдыхать. Кроме того, почти непрерывно кашляла старуха Бу, и самка Во сидела рядом, время от времени гладя ее по плечу.

Не спал и Буш — Уалла прижалась к нему и тихо всхлипывала. Она была голодна. Она теперь постоянно была голодна — растущее чрево требовало еды. Понимая свою ответственность, Буш водил глазами туда-сюда в тщетном поиске смутного ответа. И, наконец, нашел.

Маленький зубоскал сидел в сторонке. Он тоже хотел есть. На него то и дело обращались голодные взгляды, и зверек, хотя и привык к стаду, держался настороже. Но Буш и Уалла — они были для него своими. Им он все еще немного доверял.

Не сводя глаз с зубоскала, Буш подвигал рукой, нашаривая камень. Наконец, пальцы сомкнулись на твердых гранях. Медленно, осторожно, охотник подвинулся, приподнимаясь для лучшего броска, и, улучив миг, когда зубоскал отвлекся на кого-то из детей, бросил камень.

Сбитый с ног, зубоскал упал на землю, но прежде, чем он вскочил, Буш уже метнулся на него, оглушая ударом кулака и резким рывком свернув шею. После чего вернулся к Уалле, двумя руками протягивая ей трофей.

Подруга сперва удивленно пискнула, но потом запах мяса заставил ее отбросить сомнения, и она двумя руками вцепилась в тельце зубоскала, спеша разорвать нежную кожицу на животе и добраться до мяса.

Ее довольное сытое урчание не осталось незамеченным. То одна, то другая головы поворачивались в ее сторону. Глаза следили за мясом в ее руках, языки облизывали губы. Руки тянулись попросить свою долю или отобрать ее силой, если удастся. Уалла испуганно отвернулась, чтобы никто не видел, как она поедает мясо, а Буш загородил ее собой, скаля зубы и хватаясь за копье. В тесноте он не мог им размахнуться и ударить как следует, да и не хотелось ему бить сородичей, но ощущение под пальцами оружия придавало ему уверенности в своих силах.

И эта уверенность передалась остальным. Один за другим сородичи попятились, отводя глаза и недовольно бурча. Только сироты Кхи, на которых даже голодный Гу не обращал внимания, остались на месте и, вытягивая шеи, не сводили с Уаллы голодных глаз, глотая слюну.

Уалла почувствовала их взгляды сбоку. Сперва она оскалилась и зарычала на детей, но потом смягчилась и оторвала им по одной лапке.

— Ум! Ум-ня!

— Ня-ня-ня… — залепетали сироты, хватая угощение, и опрометью кинулись прочь, потому что Буш накинулся на них, замахиваясь копьем.

— Уа-а-уа, — испуганно залепетала Уалла, отшатываясь.

— Бр-ру, — оскалился Буш, но остановился. Не годилось, чтобы его подруга оставалась голодной. Впрочем, сироты Кхи были детьми, о которых так или иначе теперь заботилось все стадо. И Буш поэтому оставил их в покое.