Люди и праздники. Святцы культуры

Но лучшие за всю его долгую карьеру снимки – портреты ничем не примечательных людей, которые перестали ими быть после того, как попали в камеру Аведона. Он создал целую портретную галерею простых американцев: фермеров, бродяг, официанток, нефтяников, сезонных рабочих. Фотографируя случайных встречных, Аведон любуется их безвестностью и неповторимостью. В отличие от актрис, поэтов, художников, музыкантов и политиков об этих людях мы ничего не знаем. Они могут быть героями, святыми, убийцами, жертвами. И о каждом из них можно было бы снять фильм, написать роман или спеть песню. Что делает их столь значительными? Чем они завораживают нас? Почему их взгляд жжет затылок? Этого мы не знаем и не узнаем.

Величие Аведона в том, что для него нет толпы. Вглядываясь в чужого человека, он снимает не лицо, а душу, темную, непрозрачную, пугающую. Будто зная о своей тайне, люди на этих портретах смотрят в камеру с сосредоточенной серьезностью. На всех портретах Аведона модели никогда не улыбаются.

15 мая Ко дню рождения Виктора Васнецова

Современники видели заслугу Васнецова в том, что он спас отечественную живопись от опостылевшего жанра с его вечным “Кабаком у заставы”. Вслед за прерафаэлитами, но независимо от них, Васнецов решил заменить пошлую прозу народным вымыслом – с переменным успехом. О чем свидетельствуют его знаменитые “Богатыри”.

Добрыня, несомненно, рыцарь и джентльмен. Благородная посадка, вызолоченные стремена и, конечно, меч, гордое оружие княжича, варяга, аристократа. Сразу видно, что такой, как в “Великолепной семерке”, не тратит лишних слов – разве что брови нахмурит.

Илья Муромец рядом с ним как Власов или Жаботинский. Сила его пропорциональна весу и большому по тем временам росту (177 см – если судить по мощам в Печерской лавре). Будучи крестьянином по рождению и призванию, Илья – ядро обороны. Он вооружен не мечом, как профессиональный воин Добрыня, а булавой, выигрывающей в эффективности за счет разборчивости.

Алеша Попович – слабое звено отряда. Он начинающий герой, так сказать, комсомолец от богатырей. Еще не умея целиком отдаться ратному подвигу, Алеша занят своими мыслями. Взгляд – отсутствующий, поза – расслабленная, сам черняв.

Если Васнецов и не смог возродить фольклор, он сумел его породить. Картина “Богатыри” вернулась туда, откуда вышла, став источником устного народного творчества. Больше всего ему понравилось то, что богатырей – трое. Образуя симметричную, устойчивую, как пирамида, фигуру, они дополняют друг друга, составляя минимальный, но исчерпывающий любую ситуацию сюжет.

У каждого героя свое амплуа. Универсальное, неповторимое и расплывчатое, оно позволяет троице пускаться в любые приключения и выходить сухими из воды и целыми из схватки. В том числе и тогда, когда аналогия сталкивает трех богатырей с их галльскими братьями, тремя мушкетерами: Илью Муромца – с могучим простаком Портосом, Добрыню Никитича – с изящным Атосом, Алешу – со смазливым Арамисом, который тоже был своего рода поповичем.

18 мая Ко дню рождения Питера Брейгеля старшего

Принято считать, что картина “Падение Икара” – притча о незамеченной трагедии. Непонятый гений, Икар погибает героической смертью, окруженный безразличием тех самых людей, которым он хотел дать крылья.

Художник действительно демонстрирует нам, как все не заметили падения Икара. На тонущего героя не смотрят не только люди – пастух, рыбак, моряки и пахарь, но и животные – лошадь, собака, четыре птицы и двадцать овец. Но это еще не значит, что все они не заметили происшествия, оно их просто не заинтересовало. Окружающие не могли не слышать плеска и крика. Однако неудача свалившегося с неба Икара им не казалась столь важной, чтоб перестать пахать, пастись или поднимать снасти.

Герои Брейгеля игнорируют не только Икара. Они и друг на друга не смотрят. На всех картинах Брейгеля люди не встречаются взглядом – и на пиру, и в танце. Даже пустые глазницы слепых глядят в разные стороны.

Брейгелевские персонажи не могут охватить взглядом и тот мир, в котором живут. Целиком пейзаж способен воспринять лишь зритель. Ему художник дает верхнюю точку обзора. Наделяя нас птичьим зрением, Брейгель позволяет разглядеть сразу все – от былинки до гор, тающих за горизонтом. Поместив зрителя над миром, позволив осознать причины и следствия происходящего в нем, художник поставил нас в положение Бога, всемогущество которого равно лишь Его же беспомощности. Бог не может помочь Икару, ибо, исправляя ошибки, лишь приумножает их.