Люди и праздники. Святцы культуры

Его трудоемкая работа, будь то афиша модного спектакля или реклама печенья, превращалась в объект для любования. Муха льстил зрителям и покупателям, перенося их в элегантный мир, сотканный из античных фантазий, языческих богинь и бесконечных узоров, вводящих в транс и отрывающих от действительности. Это было искусство сказки, которое так шло царящему в ту эпоху ар-нуво. Альфонс Муха был одним из самых ярких представителей этого стиля, который возвел на пьедестал декоративное искусство.

В центре художественного мира Мухи стояла женщина, богиня, муза и модная дама – все в одном флаконе. Следующее поколение сменило такую универсальную даму на строгого юношу ар-деко, но это уже другая история.

26 июля Ко дню рождения Стэнли Кубрика

Начиная со “Спартака”, Кубрик работал со всеми жанрами массового кинематографа, создавая в каждом из них шедевр. Его картины пользовались широким успехом у самых разных зрителей. Их выделило чувство жанра и кинематографический перфекционизм. Кубрик был помешан на точности. Известно, что, снимая одну сцену, он сделал сто дублей.

Хотя Кубрик и проложил дорогу американским боевикам нашего времени, вписаться в Голливуд ему мешало не высокомерие – мешали мировоззренческие установки, психологические травмы и нравственная философия. Режиссер послевоенного поколения, Кубрик впитал в себя ужас перед ядерным концом. Поэтому он сумел в фильме “Доктор Стрейнджлав” дать острый портрет той эпохи. Этой картиной Кубрик исчерпал тему, но не комплексы холодной войны. Он никогда не доверял завтрашнему дню. Каждый его кадр сочится апокалиптической тревогой. Мир у него всегда накануне катастрофы.

В “Заводном апельсине” Кубрик разрабатывает тему неизбывной, ненарушимой и необходимой симметрии добра и зла. Герой “Апельсина” – мрачный итог нашей культуры, вобравший в себя все ее противоречия. Меломан-насильник, школьник-садист, убийца с безукоризненными манерами, он даже говорит на смешанном англо-русском языке тогдашних сверхдержав.

Но самое страшное в фильме – не преступления героя, а безнадежность всех попыток его исправления. Выкорчевав из его души зло, тюремные власти получили не ангела, а инвалида. Финал “Заводного апельсина” – как мораль притчи: добро не может обойтись без зла, как ткань без изнанки. Мы привыкли к тому, что добро и зло сражаются по разные стороны баррикады, но Кубрик ее убрал. Он мыслил антитезами, а трактовал их как полюса.

27 июля Ко дню рождения Жана Бодрийяра

Бодрийяр писал, что эволюция образа проходила через четыре этапа:

на первом – образ, как зеркало, отражал окружающую реальность;

на втором – извращал ее;

на третьем – маскировал отсутствие реальности,

и наконец, образ стал симулякром, копией без оригинала, которая существует сама по себе, без всякого отношения к реальности.

Действенность этой схемы можно продемонстрировать на материале отечественной культуры:

“зеркальная” стадия – это “честный” реализм классиков;

образ, извращающий реальность, – авангард Хлебникова, Малевича или Мейерхольда;

искусство фантомов (социалистическое соревнование, например) – это соцреализм;

к симулякрам, образам, симулирующим реальность, можно отнести копирующий несуществовавшие оригиналы соц-арт, вроде известной картины В. Комара и А. Меламида “Сталин с музами”.

На каждой ступени этой лестницы образ становится все более важным, реальность же наоборот. Если сначала он стремится копировать натуру, то в конце обходится уже без нее вовсе: образ “съедает” действительность.

Эту центральную тему современной культуры подробно разработал поп-арт, изучающий жизнь образа, оторвавшегося от своего прототипа, чтобы начать пугающе самостоятельную жизнь. Значение поп-арта в том, что он зафиксировал переход от абстракционизма, занятого подсознанием личности, к искусству, призванному раскрыть подсознание уже не автора, а общества. С тревогой вглядываясь в окружающий мир, художник поп-арта старается понять, что говорит ему реальность, составленная из бесчисленных образов космонавтов и ковбоев, Лениных и Мэрилин Монро, Мао Цзэдунов и Микки Маусов.

29 июля Ко дню рождения Ивана Айвазовского

Николай I, обратив внимание на восточный костюм мореходов, решил, что “Девятый вал” может предостеречь Турцию, и в преддверии Крымской войны купил холст у автора. Но крушение, которое изобразил Айвазовский, терпят не враги, а люди вроде нас. Обрядив смерть в романтический наряд из брызг и пены, художник поставил привычный вопрос о спасении. Затормозив у развязки, Айвазовский обещает каждому по его вере: оптимисты считают, что солнце на картине встает, остальные – что садится. Художник твердо объявил, что девятый вал будет решающим – последним. Но мы не знаем, переживут ли его герои картины.

Возможно, потому что они – не ее герои. Сюжет и фокус “Девятого вала” в композиции. Спрятанный прямо на глазах зрителей умысел автора откроется нам, если мы разрежем его картину (но лучше – репродукцию) на четыре части.