Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Отдельные судьи из числа вчерашних офицеров обладали немалым юридическим опытом. В первую очередь здесь следует назвать асессора Московского гофгерихта полковника И. Н. Плещеева, возглавлявшего с 1715 по 1719 г. особую следственную канцелярию, а также президента Смоленского надворного суда полковника А. И. Панина, в 1717–1719 гг. — асессора следственной канцелярии ведения С. А. Салтыкова. Назначенный же в августе 1722 г. вице-президентом Курского надворного суда ветеран еще Крымских походов 64-летний отставной подполковник И. С. Батурин успел в 1718–1721 гг. поработать городовым судьей в Мещовске[984].

Однако наиболее искушенные знатоки тогдашней юриспруденции — представители среднего и старшего звеньев приказного аппарата — оказались совершенно не востребованы при комплектовании присутствий гофгерихтов. Автору удалось выявить всего два случая, когда выходцы из приказной среды попали в судейский корпус (составив 2 % его численности). Бывший дьяк И. П. Топильский стал в июне 1722 г. асессором Московского надворного суда, а другой бывший дьяк — И. Д. Свешников — получил 21 сентября того же 1722 г. назначение асессором в Воронежский гофгерихт[985].

Опираясь на архивные материалы, можно выделить следующие направления практической деятельности надворных судов:

1) рассмотрение уголовных и гражданских дел в качестве первой инстанции;

2) рассмотрение гражданских дел в качестве второй инстанции;

3) отмеченное выше утверждение приговоров по особо тяжким преступлениям, вынесенных нижестоящими судебными инстанциями;

4) судебное управление нижестоящими судебными органами (образовывавшими своего рода судебный округ);

5) руководство местами содержания под стражей подсудимых;

6) руководство борьбой с профессиональной преступностью (разбоями);

7) осуществление судебно-исполнительной деятельности;

8) руководство органами нотариата.

Преобладающим направлением судебной деятельности отечественных гофгерихтов, несомненно, явилось рассмотрение дел по первой инстанции (крайне редко встречавшееся в практике шведских bövratt). К примеру, за январь — сентябрь 1720 г. Санкт-Петербургский надворный суд вынес по первой инстанции 97 приговоров, а по второй — лишь один. А Ярославский гофгерихт за январь — март 1725 г. разрешил 20 уголовных и гражданских дел по первой инстанции и вовсе ни одного — по второй[986].

При этом по первой инстанции надворные суды принимали к производству дела независимо от характера преступления и суммы иска. В итоге вперемешку с делами о разбоях и убийствах столичный гофгерихт решал в январе 1720 г. дело о краже чепца (в мае — о краже галстука), Ярославский надворный суд — в феврале 1725 г. дело о краже на базаре «козлиных штанов»[987]. Данная особенность судебной практики гофгерихтов сложилась, думается, под влиянием подмеченной еще М. М. Богословским старомосковской традиции, по которой судебный орган, независимо от статуса, являлся первой инстанцией для жителей той местности, где он располагался[988].

Утверждение приговоров нижестоящих судебных инстанций занимало в деятельности надворных судов безусловно незначительное место. Скажем, за июль — декабрь 1723 г. Ярославский гофгерихт не утвердил ни единого приговора, а за январь — сентябрь 1725 г. — всего один (вынесенный судебным комиссаром Кинешмы по делу о двойном убийстве)[989].

Судебное управление нижестоящими судебными органами надворные суды осуществляли в форме указаний о повторном или об ускоренном рассмотрении дел, о переносе дел из производства одной подчиненной инстанции в другую, а также в форме регулярного истребования судебной отчетности. К примеру, 3 октября 1723 г. Ярославский надворный суд распорядился передать дело о злоупотреблениях подьячего Д. Макарова из производства Архангелогородской губернской канцелярии в Белозерскую провинциальную канцелярию, а 12 ноября — потребовал от пошехонского провинциального воеводы ускорить разбирательство дела о хищении провианта[990].

Руководство местами содержания подсудимых — «колодничьими палатами» (прообразами нынешних СИЗО) — возлагалось на гофгерихты вследствие того, что эти палаты находились или при самих надворных судах, или при подчиненных им судебных органах. Колодничьи палаты при гофгерихтах были подчас весьма плотно «населены». Так, в палате при Санкт-Петербургском надворном суде в июне 1723 г. находилось 109 человек.

Что касается борьбы с профессиональной преступностью, то в оперативное подчинение надворных судов поступали воинские команды, регулярно направлявшиеся в сельскую местность «для сыску воров и разбойников». Например, в 1723 г. Ярославский гофгерихт руководил специальными мероприятиями команд поручика Е. Знаменщикова и капитана И. Крюкова[991].