Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Кроме того, в собрании фонда 248 благополучно сохранились отличающиеся высокой степенью полноты записные книги сенатских и адресованных Сенату именных указов за 1719–1722 гг. (книги 1882–1887 и 1889 гг.). В отмеченные материалы сенатского делопроизводства не попали лишь указы о производстве в старшие канцелярские чины по синодальному ведомству за 1721–1722 гг. (их насчитывается незначительное количество) да некоторые сенатские и именные указы 1718–1721 гг.

Что касается публикаций документальных источников по теме статьи (источники повествовательные при ее подготовке не привлекались), то здесь следует отметить прежде всего «Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем сенате в царствование Петра Великого»[273]. В этом известном шеститомнике в форме пересказа изложено значительное количество сенатских документов за февраль 1711 — июнь 1716 г., включая материалы дел о производстве в дьяки. Помимо этого, необходимо упомянуть об изданных А. И. Успенским списке дьяков 1699 г., а А. В. Захаровым — боярском списке 1706 г., который (как и боярские списки прочих лет) завершался разделом «Дьяки»[274].

Систему канцелярских чинов, существовавшую в нашей стране к началу административных преобразований Петра I, емко и выразительно описали в коллективной челобитной 1686 г. переводчики Посольского приказа: «Подьяческой чин, быв в молодых, переменяются в средние, а из средних в старые подьячие. А из старых за свои приказные работы получают государскую милость, чин диачества, радуются и веселятся в государской милости с женами и детми…»[275]

Иными словами, в челобитной констатировалось, что на исходе XVII в. основными канцелярскими чинами в России являлись: молодой подьячий, подьячий средней статьи, старый подьячий, дьяк. По вполне понятной причине в челобитной переводчиков остались неупомянутыми подьячий с приписью (занимавший положение между старым подьячим и дьяком) и подьячий со справой (занимавший положение между подьячим средней статьи и старым подьячим): эти чины были сравнительно редки, и к тому же такие подьячие отсутствовали в штате Посольского приказа. Рассмотрение вопроса о реформировании в первой четверти XVIII в. старомосковской системы канцелярских чинов имеет смысл начать с веселящего «чина диачества».

Появившийся еще во времена Ивана Калиты чин дьяка получил распространение после завершения централизации русских земель. И чем разветвленнее по структуре и многолюднее по кадровому наполнению становился отечественный государственный аппарат, тем более возрастало в нем значение дьяков. Будучи обыкновенно знатоками как законодательства, так и техники делопроизводства, обладая изрядным профессиональным и житейским опытом, уверенно ориентировавшиеся в хитросплетениях ведомственных интересов и дебрях судопроизводства, ревностные хранители приказных традиций, дьяки цепко держали в руках нити канцелярского правления, обеспечивая бесперебойную работу год от года усложнявшегося государственного механизма России.

Эволюция дьяческого корпуса (к этой теме впервые обратился в середине 1880‐х гг. Н. П. Лихачев) изучена неравномерно: если дьячество XV–XVI вв. оказалось исследовано едва ли не всесторонне[276], то дьяки XVII в. удостоились меньшего внимания ученых[277], и, наконец, вовсе никаких специальных изысканий не было предпринято о дьяках начала XVIII в. Что же до ликвидации чина дьяка, то по этому поводу в литературе уже не раз высказывалось общее суждение о замене чина дьяка чином секретаря[278]. Однако никаких подробностей о процессе таковой замены доныне не приводилось, если не считать подборки примеров, приведенных в монографии Е. В. Анисимова 1997 г.[279]

XVIII век Россия встретила с внушительным дьяческим корпусом. Из упомянутой публикации А. И. Успенского явствует, что по состоянию на январь 1699 г. в стране насчитывалось 143 дьяка. Сообразно существовавшему в то время построению государственного аппарата, основная часть дьяков трудилась в центральных ведомствах в Москве. Лишь 29 дьяков (20,2 % списочного состава) находились в «городах з бояры и воеводы»[280].

Список дьяков 1699 г. отразил несомненно высшую точку в развитии дьяческого корпуса России. В отличие от XVII в., когда численность дьяков непрерывно возрастала, в 1700–1712 гг. их количество стало мало-помалу, но неуклонно снижаться. В боярском списке 1706 г. были упомянуты уже 134 дьяка (включая семь умерших и одного, находившегося в плену)[281].

В боярском списке 1708 г. дьяков было упомянуто 133 (из них восемь умерших), а в боярском списке 1709 г. — 127 (из них пять умерших)[282]. В опубликованной в 1883 г. копии боярского списка 1712 г. оказался зафиксирован уже 121 дьяк (включая 16 умерших и двоих постригшихся в монахи)[283]. Нельзя не отметить, что к началу 1710‐х гг. персональный состав дьяческого корпуса существенно обновился: из 143 дьяков, вошедших в список 1699 г., в списке 1712 г. фигурировало лишь 25 (23,8 %; без учета лиц, отмеченных в 1712 г. как умершие).