Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Применительно к началу 1710‐х гг. в отношении дьяческого корпуса следует отметить две тенденции кадровой политики. Первая из них заключалась в нараставшем перераспределении дьяческих кадров между центральными и местными органами власти (что явилось последствием I губернской реформы). Достаточно сказать, что если в 1706 г. на службе в центральных ведомствах числилось 108 дьяков, то в 1715 г. — лишь 51 (без сведений по Посольскому приказу, Посольской и Артиллерийской канцеляриям)[284]. При этом в 1715 г. в Московской губернской канцелярии состояло 18 дьяков, а в Санкт-Петербургской — четыре. Вторая тенденция состояла в некотором размывании дьяческого корпуса: в отмеченный период дьяков начали время от времени назначать на новые должности по гражданскому управлению, что меняло их прежний чиновный статус. Так, в сенатских документах 1712 и 1715 гг. оказались упомянуты четыре дьяка, ставшие губернскими комиссарами при Сенате, и два дьяка, ставшие ландрихтерами[285]. Для сравнения уместно вспомнить, что в боярском списке 1706 г. фигурировал единственный дьяк, назначенный на новую гражданскую должность (обер-инспектора), — А. А. Курбатов[286].

Далее необходимо коснуться вопроса о порядке дьяческого чинопроизводства в 1710‐х — начале 1720‐х гг. Для начала следует отметить, что, несмотря на то что de jure полномочия Правительствующего сената по производству в старшие канцелярские чины были закреплены лишь в законе «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г.[287], определение в дьяки осуществлялось сенатскими указами начиная уже с марта 1711 г. За 1713–1722 гг. довелось выявить всего три случая, когда производство в дьяки последовало путем издания именных указов (Б. П. Степанова 30 мая 1715 г. в Аптекарскую канцелярию, С. Г. Большова 26 ноября 1718 г. в следственную канцелярию И. Н. Плещеева, К. Ф. Евреинова 17 апреля 1719 г. в Канцелярию ладожского канального строения)[288].

Ординарный (хотя и не всегда соблюдавшийся) процесс производства в дьяки не отличался сложностью. Для начала коллегия, приказ или канцелярия направляла в Сенат доношение, в котором мотивировалась необходимость произвести того или иного подьячего в дьяки (кончина, отставка или откомандирование прежнего дьяка, расширение штатов). На основании этого издавался соответствующий сенатский указ. Далее новоявленный дьяк приводился к присяге (в Москве в Успенском соборе, в Санкт-Петербурге — в Петропавловском), и с него, по силе именного указа от 23 мая 1715 г., взыскивалось 100 рублей на «пропитание болных и раненых»[289]. Завершалось все оформлением в канцелярии Сената особого документа, каковым орган власти, испытывавший нужду в новом дьяке, уведомлялся о состоявшемся производстве.

Теперь следует перейти к обозрению сведений о динамике производств в «чин диачества» за последние 10 лет его существования. На протяжении 1713 г. в дьяки было произведено 11 приказных служителей[290]: восемь лиц стали дьяками в местных органах власти (72,7 % производств); центральные ведомства пополнились в 1713 г. соответственно тремя дьяками (27,2 %).

В 1714 г. «чин диачества» получили семь человек[291]. Правда, с местами дьяческих назначений ситуация сложилась обратная той, какая была в предшествующий год: шесть человек стали дьяками в центральных и высших органах и учреждениях (85,7 % производств), и лишь единственное производство состоялось в местный орган власти (14,3 %).

В 1715 г. количество дьяческих производств возросло более чем в два раза: на протяжении этого года их состоялось 16[292]. Шесть подьячих стали дьяками в центральных органах власти (37,5 % производств), 10 — в местных органах (62,5 %). Кроме того, в 1715 г. двух дьяков востребовали на новые должности в гражданском управлении (в ландраты и ландрихтеры Нижегородской губернии)[293].

Между тем 1715 год принес дьякам не только значительное пополнение рядов, но и кардинальное изменение в оплате труда. Как известно, законом от 28 января 1715 г. в России впервые были введены единые оклады денежного и хлебного жалованья для государственных гражданских служащих всех уровней, состоявших в штатах губернских и иных местных органов власти[294]. Согласно этому закону, дьякам устанавливался оклад в 120 рублей и 60 четвертей хлеба в год (дьякам, работавшим в Санкт-Петербургской губернии и в «завоеванных городах», оклад полагался вдвое больше). Представляется очевидным, что включение дьяков в сетку новых окладов свидетельствует о том, что в 1715 г. законодатель и отдаленно не помышлял о ликвидации «чина диачества».

Как бы то ни было, в последующие два года количество производств в дьяки резко сократилось: в 1716 г. их состоялось пять[295], а в 1717 г. — всего четыре[296]. В 1716 г. трое подьячих стали дьяками в центральных ведомствах (60,0 % производств) и двое — в местных органах власти (40,0 %). В 1717 г. в центральные и местные органы было произведено по два дьяка.