А вот правнук П. В. Курбатова Петр Александрович избрал иной вариант карьеры. Начав в марте 1798 г. службу сообразно семейной традиции в Коллегии иностранных дел, он не пошел по дипломатической линии, а определился в Московский архив ведомства. Прослужив там почти десятилетие (с трехгодичным перерывом на службу в посольстве в Баварии), Курбатов-правнук связал свою судьбу с Императорским Московским университетом. В 1814 г. он был избран его почетным членом и затем 10 лет руководил университетской типографией, а с сентября 1826 г. по ноябрь 1830‐го являлся директором состоявшего при университете Благородного пансиона[383]
.В заключение отметим, что никто из выучившихся в конце XVII — начале XVIII в. за границей российских подданных, принадлежавших к среде посольских приказных, не обратился впоследствии ни к ученым, ни к литературным занятиям. Никто из них также не оставил после себя учеников. Однако совершенно очевидно, что эти люди внесли весомый вклад в формирование в России интеллектуальной среды европейского типа. Среды, без которой не могла бы сформироваться та русская культура, в пространстве которой мы находимся и поныне. Кто знает, достигла бы она тех высот, если бы давным-давно в далекой Гааге в свободное от дипломатических трудов время не корпел над немецкой грамматикой подьячий Петр Курбатов…
«ВЕЧЕРОМ ИЗ РУССКОГО ЛАГЕРЯ ПРИБЫЛ… МАЙОР»
1710 г. сентября в десятый день в городе Санкт-Петербурге царь и великий князь Петр Алексеевич, отвлекшись от иных дел, взялся диктовать послание светлейшему князю А. Д. Меншикову. Первыми строками в послании запечатлелись воодушевленные государевы слова: «Сего момента получили мы ведомость чрез маеора Генинга, что корелской камендант вышереченную крепость на окорд здал…»[385]
Светлейший князь оказался первым, кого будущий император письменно известил о новой победе российского оружия — об овладении шведской крепостью Кексгольм (до 1611 г. входившей в Московское царство и именовавшейся Корелой). Кем же был «маеор Генинг», который доставил царю «ведомость» о падении крепости? И почему именно он оказался избран для выполнения столь почетной и ответственной миссии?В действительности «маеора Генинга» звали несколько иначе. В российских документах XVIII в. он фигурировал еще и как «Геннинг», и как «Геник», и как «Генин», и как «Хеник», и как «Хенинг», и даже как «Ген» и «Генан». Сам же обладатель этих разнообразных прозваний подписывался по-русски «Вилим Геннин» либо «В. Геннин». Впрочем, при рождении будущий «маеор Генинг» был наречен совсем другим именем.
По утверждению Якоба Штелина, который лично общался с В. Генниным и первым обнародовал о нем в 1785 г. биографические сведения, тот был родом из Утрехта («
На сегодня возможно полагать установленным, что человек, ставший известным в России как Вилим Иванович Геннин, происходил из незнатной семьи, ряд представителей которой получили известность в XVII в. как деятели просвещения и проповедники в Голландии и в западных германских герцогствах и графствах. Дед В. Геннина Конрад Геннин, получив университетское образование, был священником в Дилленбурге, затем в Зигене, а впоследствии придворным проповедником и инспектором реформатской церкви в Ганау. Дядя, Генрих Геннин (