Люди, которые сделали Игры. Бизнес-рецепты большого проекта

То есть мы должны совершить квантовый скачок в будущее. В будущее, которое должно стать настоящим уже через семь лет. Здесь, на самом старте, мы еще не до конца представляем, каким оно будет, но жадно, все до единого, мечтаем о нем. Мы верим, что это будет что-то неповторимое и значимое. Мы вдохновляемся этой верой, и она придает сил.

«Точкой отсчета нашего видения можно считать первоначальное видение заявочного комитета, – вспоминает Игорь Столяров. – Заявку пытались строить на том, что Олимпийские игры в Сочи – некий рывок, прорыв в новое измерение, что спорт – это будущее, будущее молодой России и т. д. Другими словами, через Сочи весь мир узнает новую, молодую Россию, которая устремлена в будущее».

На этой основе топ-командой создается такое ви́дение: «Инновационные зимние Олимпийские и Паралимпийские игры раскроют характер новой России, привнесут позитивные изменения, вдохновят весь мир». Здесь каждое слово выстрадано и стоит на своем месте не просто так.

Новая Россия. В самом начале работы мы еще сами не знаем, какая она. Хочется, чтобы мир узнал другую страну, молодую и обновленную Россию – с изменившимся менталитетом: открытую, дружелюбную, гостеприимную, современную, говорящую на английском языке. По сути, нам предстоит заново познакомить с Россией и иностранцев, и самих россиян. И нам важно, чтобы и те, и другие ее поняли и приняли.

Еще хочется создать и внедрить инновации – технологические, управленческие, – которые сделают Игры прорывными, прежде всего, для нашей страны.

Рис. 2. Видение Игр и «Российский бриллиант»

Позитивные изменения – это разговор о наследии, о новом городе Сочи: о новых спортивных объектах, дорогах, гостиницах и ресторанах; новых горнолыжных трассах, больницах и парках. Это новая безбарьерная среда, волонтерское движение; менеджеры и управленцы спортивной индустрии; новый уровень гостеприимства. Это еще и важный фактор духовного развития – позитивные изменения в мышлении людей, в первую очередь, соотечественников: в отношении к людям с инвалидностью; к экологии (зеленым стандартам); молодежному спорту. Это не просто воодушевляющие протокольные слова в небо. Мы правда все до единого в это верим.

«Речь идет о тотальном социальном сдвиге, об изменении парадигмы сознания русского человека и вообще современника. Вот это в высшей степени – наследие», – говорит Игорь Столяров.

Фактически команда формулирует сверхидею. Именно так. И посредством Игр нам нужно эту сверхидею реализовать, а не просто подготовить и провести крупнейшее спортивное мероприятие международного уровня. Сверхидея получает название «Российский бриллиант». Для того, чтобы самим поверить в свою мечту, мы рисуем ее мысленно. Так она ближе, понятнее и еще желаннее.

На Рис. 11 изображена 3D-модель, визуализирующая будущее города, сделанная молодым гением ИТ-технологий Сергеем Доброхваловым.

Фото 9. 3D-модель Олимпийской деревни, где жили команды стран

Глава 7. Как мы убили «русский дедлайн»

Главное – не сдаваться. Нужно найти слабые места и сделать их своими козырями.

Александр Овечкин

 – российский хоккеист, левый крайний нападающий и капитан клуба НХЛ «Вашингтон Кэпиталз». Обладатель Кубка Стэнли 2018 года. Трёхкратный чемпион мира.

Провожу первый вводный курс для новичков. Рассказываю об особенностях проекта – о масштабе, видении, особенностях. Говорю:

– У этого проекта несдвигаемый дедлайн. Церемония открытия начнется 7 февраля 2014 года ровно в 20:14. Ни минутой позже.

После курса наш единственный на тот момент иностранный сотрудник удивленно возражает:

– Marina, what s culture gap! deadline can’t be movable or immovable. It’s a DEADline! («Марина, какой культурный пробел! Дедлайн не может быть сдвигаем или нет. Это ДЕДЛАЙН!»)

Слово «дедлайн» (пер. с англ. – «мертвая линия») – по сути черта, за которой ничего нет. Легкое отношение к дедлайну как к переменной величине – еще одна наша национальная особенность. В одном из коротких роликов про Россию «This is Russia» говорится, что дедлайн – это не черта, которую мы пересекаем, а линия, вдоль которой мы идем.

О том, чтобы придерживаться в этом проекте принципа самурая, у которого, как известно, нет цели, а есть только путь, не может быть и речи.