Люди на болоте. Дыхание грозы

поклон. Увидела снова Захариху, больницу, Евхима. Снова мучили мысли о

своем ребенке, о беде, которую не поправить никогда.

С болью вернулась снова неприязнь не только к Евхиму, а и к Ганне.

Трезво хотела сдержать себя: помнила - радоваться чужой беде грех;

виновато стала креститься.

"Божечко, злая я, злая, - каялась в отчаянии она. - Что мне делать,

посоветуй, помоги мне, божечко! Нет доброты во мне. Не могу забыть, не

могу!.."

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Однажды утром на лугу появилась таратайка. Едва она выкатила на болото

из лесу, сразу заинтересовала: легкая, красивая, необычной была здесь,

среди телег; издалека видать было - пожаловал кто-то не свой, кто-то из

начальства.

Правда, рядом с чужим, узнали, спокойно покачивался Миканор, но

любопытство от этого не только не убавилось, а стало острее. Миканор сам

теперь был начальством, пусть своим, небольшим, а все ж начальством. Все

важное, что приходило в Курени, шло через него; что-то важное, неизвестное

- чувствовали - надвигалось и теперь, с этой коляской...

Таратайка прокатила по дороге у края болота, у самого леса и

остановилась возле Миканорова надела. Тут и Миканор, и чужой сошли с

таратайки, распрягли коня, пустили пастись. Неизвестно было, о чем там

говорил приезжий с Даметихой, с Даметиком, подошедшим с косой на плече;

зато видели все: приезжий снял городской пиджак, верхнюю рубашку, забрал

чуть не силой у Даметика косу и пошел сам на покос. Рядом двинулись с

косой Миканор и Даметик, - казалось, сконфуженный.

Дойдя до покоса, приезжий снял косу, поточил. Размахнулся ею - раз,

другой, пошел ровно. Косил привычно, уверенно: видно было, что брался не

впервые. И все ж заметили:

приезжий не косарь, и не только потому, что прибыл на городской

коляске, а и по тому, как стоял, смотрел на помощника своего Даметик, как

усердствовала у костра, готовя завтрак, Даметиха. Очень уж резво бежала

потом к косарям, радушно просила о чем-то приезжего. Звала, видно,

подкрепиться.

Приезжий с Миканором уселись около воза, перекусили - и снова взялись

за косы. Пока можно было косить, махал косою гость рядом с Миканором, не

давал никак куреневцам разгадать загадку. Правда, личность самого

приезжего скоро была выяснена; кто был поближе, узнали, а кто был далеко,

услышали, что приезжий - не кто иной, как председатель райисполкома

Апейка; но загадку это обстоятельство не только не прояснило, а как бы

запутало еще больше: зачем он тут, зачем добрался аж до мокутьского

болота; почему не приступает к своему руководящему делу, а машет

Даметиковой косой! Не было бы странным, если бы он, такой прыткий,

добравшись сюда, приказал, как надлежит начальству, собрать всех, приказал

бы помолчать и стал бы говорить о политике, о том, что надо выполнять

куреневцам, чтоб не быть в долгу перед государством Стал бы, как другие,

расхваливать колхозы, призывать вступать в них. Этот же не приказывал,

махал и махал косой, словно и заботы другой не было; таил, что привело его

в такую даль...

Утро было солнечное, все болото поблескивало и как бы дымилось. Люди

посматривали на гостя, гадали, но не останавливались - косили, ворошили

ряды, словно аисты, деловито белели по всей ширине болота, на котором

торчало уже немало стогов. Солнце пекло, трава привяла, кое-кто уже бросил

косить, а городской гость все махал и махал косою, будто только для этого

и приехал.

Первая не выдержала Сорока: повесив косу на дубок, напрямик через ряды,

через некошеное направилась к Миканорову помощнику. Стала рядом, уперла

руки в бока, важно проследила, как он работает. Знала - все, кто может

видеть, смотрят на нее.

- Что, тетка, проверяете, какой косец? - хитровато глянул председатель.

Он вытер немужицкой ладонью лицо:

пот разъедал глаза.

- Косец, не секрет, управный! - отозвался в тон ему Миканор. - Нанял -

не жалею! Косец - молодец!

- Косец - игрец! Да очень же старается!

- Марку ж надо держать! Чтоб не осрамиться сразу!

- Перед кем же ето такой старательный?

- Как перед кем! Перед хозяином! Перед Миканором, дядькой Даметиком!..

- Косец - молодец! Не сумневайтесь, тетко!

Сорока взглядом кольнула Апейку:

- Агитировать за колхоз прибыл?

Апейка воткнул косовище, затаил улыбку.

- Да нет же! Видите, помочь вот Миканору надо! По службе человек занят,

а отец - старый!.. - Уловив хитрый, испытующий взгляд женщины, с усмешкой,

доверительно наклонился к ней. - Ну, и, признаться, заработать хочу!

Зарплата малая!

- Совсем обеднел: год не пил, два - не ел! В чем только душа держится!

- Сорока подтрунивала так же игриво: понимала шутку. - Что ето власть твоя

обеднела так?

- Да власть тут ни при чем! Дорого все! - Апейка видел: за шуточками

баба выпытывает что-то, ждет, нарочито серьезно, озабоченно спросил: -

Может, вам надо помочь?

Она будто и не удивилась:

- Поможешь! Вспашешь с ладоньку - беду наведешь на Сорокину головоньку!

Скосишь какую частицу - кулачкою назовешь молодицу. Мол, батраков нанимает

- семь потов выжимает!..

- Вам, тетка, не страшно! - засмеялся в ответ на Сорокины присказки

Апейка. - Вам сделаем исключение: у вас особые условия, вы - вдова!

- Вдова - сама себе голова! А как начнется коллективизация, дак не