Люди на болоте. Дыхание грозы

быть, в ближайшее время подскочу! Сам посмотрю, разберусь! Только вот

справлюсь с неотложными делами! Ну! - он по-дружески крепко сжал руку

Черноштана.

Когда Черноштан протопал сапогами к дверям, Башлыков и Апейка смотрели

в окно, как он подбирал сено, отвязывал коня, как неторопливо, раздумчиво

выводил на улицу.

- М-да... - Башлыков прошелся по комнате, стройный, по-юношески

упругий. Постоял, решительно крутнул ручку телефона. Приказал, чтобы дали

Олешники, позвали Гайлиса.

- Приветствую, товарищ Гайлис!.. Башлыков говорит!

Дятла нет?.. Редко бывает он у вас!.. Не оправдывай! - Башлыков строго

хмурил черные брови, смотрел куда-то в угол острым взглядом. Он помолчал,

как бы давая Гайлису время уразуметь, что сейчас начнет о главном. - Что

там у вас происходит? Разъяснить надо? Я о Глинищах спрашиваю! .. Творится

черт знает что под боком, а вы спите и сны спокойные видите! Спите! Не

видите, что делает у вас под носом кулачье!.. Не видите! Или заняли

оппортунистическую позицию, что еще хуже!.. Если не выправите - будем

говорить серьезно! На бюро!.. Передай это Дятлу!..

До свиданья!

Он тяжело положил трубку, мельком глянул на Апейку.

- Думаешь, зря пригрозил? Вижу по глазам. Напрасно так строго с

Черноштаном? .. - Он глядел прямо в глаза Апейке. - Обстановка требует. Не

такая обстановка, чтоб церемониться! Против силы - надо силой! Уверенность

и строгость! Пусть видят и чувствуют: руководитель есть руководитель!

Апейка понял: это не столько объяснение своего поведения, сколько

поучение ему, деликатному, мягкотелому. Хотел возразить, но Башлыков

сказал:

- Думаю, Глинищами надо заняться Харчеву...

- Харчев пусть займется... Но беда там, видно, не только в агитации

кулаков... Надо, по-моему, что-то делать в самом колхозе. Мы, по-моему,

мало считаемся с психологией людей. Надо как-то заинтересовывать людей.

Черноштан это правильно говорил...

- Заинтересовывать, заинтересовывать... Ох, эта психология! .. Жить она

не дает тебе! Менять надо ее, эту твою психологию!..

Апейка почувствовал, что спорить бесполезно. Смолчал.

Башлыков взглянул деловито, требовательно:

- Ну, докладывай, хвались - если есть чем!

Апейка сказал, где был в последние дни, где провес собрания, сколько

человек вступило в колхозы. Башлыков достал блокнот, переспрашивал,

записывал. Стал рассказывать, где сам был.

- Вчера заезжал к тебе на родину. Перед собранием зашел к старикам

твоим. "Дай думаю, посмотрю, как живут родители нашего председателя". Так

что - познакомился...

Понравились и мать и отец. Карась хвалил отца: "Мастер первой марки - и

в поле и на реке. И - честнейшей души.

Первый старик в колхозе", - сказал. Так что хорошее было знакомство!

Хорошие старики!

- Не обижаюсь! - будто пошутил Апейка. Он усмехнулся скупо, хотя доброе

слово про стариков пришлось по душе ему и хотя видел - Башлыков доволен

искренне: чувствовал Апейка за этим, что чего-то Башлыков не договорил,

скажет еще что-то - не такое приятное. С чуткой настороженностью ждал. Он

не ошибся: через минуту улыбка с лица Башлыкова сошла, губы строго

поджались. Взглянул прямо в глаза, открыто, невесело:

- А брат! Ну и брат! - Сочувственно покачал головою. - Это - родня!..

Апейка промолчал. Молчание было долгое, тяжелое. Потом Башлыков спросил:

- Как ты просмотрел это?

- Почему просмотрел?..

Башлыков пояснил мысль:

- Харчев говорил: он помогал тебе при белополяках?

Продукты, патроны носил? Помогал нам... Бедняком был...

- Был...

- Переродился? .. За годы советской власти? ..

- За годы советской власти...

Апейка не скрывал, что разговор этот для него неприятен.

Он не любил говорить о брате, не только потому, что это была не такая

уж веселая тема для разговора, а больше потому, что ему при этом

приходилось как бы оправдываться, выгораживать себя, делать то, чего

Апейка не любил. К счастью, доказывать это почти никогда не приходилось.

Все в районе знали и его родню и его брата. Башлыкову, вскоре после того,

как он приехал сюда, Апейка 4при случае уже рассказывал о брате, не

подчеркивая их вражду и не оправдываясь, - просто для того, чтобы

Башлыкову все было известно. Уже тогда Апейка понял, что Башлыков - из

анкеты или из чьих-то слов - знает все хорошо; и теперешнее напоминание о

брате, и то, что он говорил с Харчевым, и мысль о том, что он, возможно,

не случайно заехал туда, а чтобы узнать самому, проверить, - насторожили

его.

"Перед самой чисткой как раз", - связал он все услышан-"

ное воедино.

- Было все: и патроны носил и в бедняках был, - жестко, с досадой

сказал Апейка.

Башлыков, кажется, понял эту досаду, посочувствовал:

- М-да, я не хотел бы иметь такого брата.

- А я его сам выбирал?! - Апейка говорил грубо: хотел оборвать разговор.

- М-да, братьев не выбирают. Это верно. И ты, конечно, если подумать, с

одной стороны, не виноват, как, может, не виновата и твоя старуха мать. И

все-таки, черт его знает, жизнь есть жизнь: есть и другая сторона в твоей

истории с братом - компрометирует это тебя... Не в моих глазах - я говорю

не о себе, а в глазах народа! Не расскажешь обо всем каждому, народ есть

народ, и не всякий поймет по-человечески. Иной подумает так: пятно есть