Люди. По следам наших миграций, приспособлений и поисков компромиссов

Важная роль адаптивного скрещивания в формировании иммунитета подтверждается также рядом исследований, проведенных на системе HLA – поскольку некоторые генетические варианты, имеющие первостепенное значение при изменениях иммунного ответа, связанных с гибридизацией, стали объектом отбора лишь несколько сотен лет спустя после скрещивания. Мы наблюдаем, к примеру, что в некоторых популяциях Мексики, Пуэрто-Рико или Колумбии африканского генетического материала в системе HLA больше, чем ожидалось исходя из теоретических соображений. Таким образом, мы видим тенденцию сохранения гаплотипов HLA африканского происхождения у смешанных популяций – возможно, вызванную тем, что эти гаплотипы оказались благоприятными для адаптации популяций к патогенам, встретившимся им в Новом Свете. В этом контексте два недавних исследования описывают связь между африканским наследием и защищенностью от тяжелого течения лихорадки денге[108] в смешанных популяциях на Кубе и в Колумбии. Ведь если в старом генетическом горшке получается самый «вкусный адаптивный суп», то такой горшок стоит сохранить…

Эти исследования предоставили нам доказательства, что адаптация организма к патогенам – возбудителям инфекционных заболеваний – может ускориться благодаря скрещиванию между различными популяциями людей, пусть даже в настоящий момент наши наблюдения ограничиваются лишь рядом примеров популяций африканского происхождения. Систематическое выявление геномных сигнатур адаптивного скрещивания между человеческими популяциями достоверно подтверждает важную роль этого процесса на примере эволюции иммунитета. Таким образом мы получаем ценные данные о риске инфекционных заболеваний.

Чем мы обязаны древним людям?

Изучение человеческих геномов однозначно показывает, и мы это не раз подчеркивали, что большинство индивидов и популяций нашей планеты – за исключением африканских – не являются «стопроцентными сапиенсами». По иронии судьбы, единственные, кого можно на 100 % назвать сапиенсами, поскольку в их геномах нет (или почти нет)«древнего» материала, – это группы африканского происхождения: важная деталь, о которой стоило бы напомнить сторонникам расизма, отстаивающим превосходство белого человека! Вместе с тем геномы всех индивидов европейского, азиатского, тихоокеанского или индейского происхождения содержат от 1 до 5 % генетического материала неандертальцев или денисовцев, что свидетельствует о давних скрещиваниях сапиенсов с другими видами людей.

Однако в большинстве случаев интрогрессия древнего генетического материала в геном современных людей оказывалась неблагоприятной с точки зрения отбора, что приводило к постепенной потере древнего наследия, прежде всего в участках генома, кодирующих гены – речь идет о тех самых «пустынях древних генов». И наоборот, высокий уровень древнего наследия, наблюдаемый в геноме современных популяций, указывает либо на устойчивость этих древних вариантов, эволюция которых была нейтральной, не мешая адаптации современных людей, либо на предпочтение этих вариантов в ходе положительного или стабилизирующего отбора, поскольку они способствовали адаптациям людей после скрещивания. Известно о случаях отбора древних вариантов, происходивших после адаптивной интрогрессии – речь о генах, связанных с морфологическими признаками, метаболизмом и с реакцией на факторы окружающей среды – такие, как температура, высота, инсоляция или патогены. Учитывая, что неандертальцы и денисовцы жили в Евразии как минимум 300 000 лет до прибытия людей современного типа, они, по всей вероятности, были уже хорошо адаптированы к местному питанию, а также к патогенам и к условиям окружающей среды. Таким образом, для людей современного типа, пришедших из Африки, скрещивание с древними популяциями, которые они встречали, осваивая новые земли около 50 000 лет назад, оказалось полезным: оно облегчило их адаптацию к новым условиям окружающей среды.

Благотворность неандертальской интрогрессии