Люди под кожей

Ман, конечно же, был тут как тут. Маны – это такие не видимые человеческому глазу сущности в белых колпаках, которые покорно следуют за всеми пономарями в ожидании несчастного случая. Очень редко, но такие все-таки происходят – и тогда терпеливые колокольные маны получают в свое распоряжение весь монастырь и через колокол теперь могут зазывать любую нечистую силу. В Гатуринском монастыре и шагу нельзя ступить, не наткнувшись на кого из Теней или мелких бесов. В каком-то смысле, Лизина родня, только вот ей с ними как-то не по себе – в такой компании невозможно забыть о своей истинной природе.

– Он как раз попадает в радиус, понимаешь? Перун там всех под ноль выжжет.

Лиза ежится. Вот так он и с ней поступит, когда ему надоест с ней играть. Щелкнет пальцами – и она рассыпется черным пеплом, разлетится по пыльному городу, смешается с тяжелым людским дыханием.

– Я рада.

– Скажи, да? – Он вроде бы разговаривает с ней, а сам где-то далеко-далеко, мысленно уже помогает придерживать ворота Беловодья. – Ты занята сегодня? Давай на нашем месте после восьми…

– Не могу, – резко перебивает Лиза, – появилось кое-какое дельце.

Там, по ту сторону реальности, Денис замирает, и становится понятно, что в этот момент у него в голове постепенно начинают крутиться шестеренки. Лиза как наяву видит его напряженную крепкую шею, сгустившиеся брови, едва заметно сжавшиеся губы. Микроизменения, которые делают его из простого смертного того, кем он является на самом деле.

– Не можешь. – Он не спрашивает – утверждает.

Ритмичное цоканье поворотника сопровождается сигналом от машины справа.

– Куда прешь, овца?! – слышит Лиза даже сквозь поднятое стекло. – Ишь, понакупали прав и катаются! Где твой хахаль, который тачку тебе купил?! Сама-то ни кожи, ни рожи…

Дальше слова растворяются в дорожном шуме, превращаются в отдельные звуки и мимолетные образы: вот пузатый мужчина в кепке торопливо вылезает из машины, вот его глаза удивленно расширяются, когда он понимает, что Лиза с ним никаких разговоров вести не собирается. Всего через мгновение она уже у следующего светофора.

– Да, – продолжает она прерванный невежливым водителем разговор, – буду занята весь вечер.

Между ними такое впервые: недомолвки, недосказанности, секреты. Она всегда была для него как открытая книга, а теперь он и заголовок может с трудом прочитать. Еще чуть-чуть – и он, как земные мужчины, будет не замечать ее, проходить мимо, рефлекторно окидывать взглядом среднестатистическое женское лицо и тут же забывать. По иронии судьбы Денис единственный, на кого Лиза всегда по-настоящему хотела произвести впечатление, и единственный, на кого сила материного кулона не действует. Он видит ее настоящую, и это дает ему ту власть, которую ни одна женщина не хочет давать ни одному мужчине.

– Осталась всего пара недель, ты ведь не забыла? – напоминает Денис, но они оба только об этом и думают: тут захочешь – не забудешь.

– Конечно. Ладно, все, мне пора. Целую.

Вопреки традиции Лиза отключается первой, на долю секунды наслаждаясь тем, какой отвратительной она сейчас себя чувствует. Мерзкой, пакостной девицей, у ног которой весь мир.

Конечно, за эту маленькую вольность придется поплатиться, но это будет позже, а сейчас она та, кем всегда мечтала быть: обычная девушка с обычными проблемами.

И сейчас к огромному списку своих неприятностей Лиза собирается добавить еще одну. Она по-жирафьи вытягивает шею, чтобы припомнить, за каким именно забором расположен нужный ей дом, но в этой небольшой подмосковной деревне все постройки на одно лицо: типовые домики болотно-зеленого цвета с обвешанными цветными занавесками верандами.

У одной из таких веранд Лиза замечает ящик с пустыми бутылками. Вот оно.

Она паркуется, как придется. Все равно здесь ни у кого нет машины – разве что корова пройдет мимо, хвостом зеркало заденет, но тут уже ничего не поделаешь. Судьба.

Та, другая Лиза, это место помнит очень хорошо: и сырой запах подвала, и душистое сено в сарае. Бывало, если лето выдавалось особенно жарким, можно было спать прямо там, укрывшись флисовым пледом по самые уши, чтобы комары не закусали. Она помнит, как присасывалась к банке парного молока и пила, пока в легких не заканчивался воздух. Когда-то давно летних каникул маленькая Лиза ждала больше, чем Нового года.

А теперь что? Куда делись розовые кусты у порога? Почему земля даже не голая, а одета, как привокзальная нищенка, – в полузасохшие сорняки? Такое чувство, что кто-то взял пипетку и втянул все краски, оставив только тусклые и приглушенные очертания былого величия.

Что-то смачно хрустит под туфлей. Лиза делает шаг назад и видит, что нечаянно наступила на зеленый осколок, скорее всего, из-под пивной бутылки. Теперь вместо стекла под ногами крошево из несбывшихся надежд.

– Лиза, ты?