Люди с чистой совестью

Он лег на карту животом, надел очки и стал шарить взглядом по карте вокруг да около Сарнского узла. Руднев, сделал знак командирам, и все застыли не дыша, чтобы кашлем или неосторожным словом не помешать командиру. А он, как зверь вокруг добычи, делал круги все больше и больше, захватывал взглядом сотни километров. Затем снова стал сужать петлю, пока не остановился… Потом вынул из халявы большой столярский карандаш.

Все облегченно вздохнули.

— Крест. Поставить крест на Сарнах… Отут, и тут, и здесь, — и командир ставил знаки в тех местах, где железная дорога пересекала извилистые реки.

Руднев уже подхватил его мысль:

— Правильно… Подорвать мосты! Сколько? Четыре?

— Можно и пять, — показал Ковпак на карте.

— Обрезать концы, — детализировал замысел Руднев. — Обрубить щупальца со всех сторон, в одно время, в один час, чтобы сразу застопорить движение с запада на восток. Не дать немцам обходных путей на юг, на север. Полностью вывести узел из строя на подступах к нему.

— Оце и буде — Сарнский крест, — встал из-за стола, отряхиваясь как после сложной борьбы, Ковпак.

— В одну ночь должны взлететь на воздух мосты. Это сложно… Надо пять самостоятельных групп, пять командиров, — сомневался Базыма.

— Командиры у нас есть, — крикнул на ходу Ковпак.

Базыма продолжал думать вслух:

— Связь конными исключается, ракетами тоже.

Он измерил по карте расстояние — 50–80 километров! Руднев немного насмешливо «поддержал» начштаба:

— И между соседями, выражаясь фронтовым языком, десятки километров территории, занятой противником.

Ковпак сплюнул и стал крутить цыгарку.

— Да тут и сам черт не разберет, кто кому соседи и где тут фронт, а где тыл…

Руднев громко засмеялся:

— …и где фланги… Да, трудно определить тактическую сущность этого дела. Операция не фронтом, а крестом. И каждый из командиров, повернувшись лицом к центру, то есть к своему объекту, будет иметь двух соседей справа, одного слева и одного в центре… Поняли, хлопцы?

— А той, що в центре, со всех сторон окружен врагами и четырьмя соседями сразу… Чудно… и правильно, — Ковпак засмеялся и запалил цыгарку. — Разработать надо каждый шаг, самое главное — это кого выделим на каждый мост. Рассчитаем маршрут и привлечем местных людей для разведки и оповещания, — ходил он по хате, дымя самокруткой.

— Кого же выделим?

— Главные силы в центре — наш отряд пойдет… Антоновка — Цымбал, Домбровицы — Бережной, Матющенко — на юг!

Руднев добавил, не забывая о пятом мосте:

— На Горынь — Кульбака…

Дело в том, что железные дороги в Сарнах перекрещиваются: с севера на юг — из Барановичей в Ровно и с запада на восток — из Ковеля в Киев. В Сарнах они встречаются и расходятся на все четыре стороны. А в нескольких десятках километров от узла дороги пересекают большое количество рек. Одновременным взрывом четырех-пяти мостов на подступах к Сарнам решалась судьба узла, хотя он сам оставался нетронутым.

В одну ночь должны взлететь на воздух мосты, и злой «паучок» должен надолго прекратить свое существование. Так родился замысел операции, и так же точно она должна была быть выполнена.

Снег, густо покрывший землю, позволил проводить операцию бесшумно и быстро. Мы выбрасывали роты с далекого расстояния, оставляя основную массу обоза и всю громоздкую махину отряда на сотню километров в стороне от места диверсий. Это давало нам возможность сохранить элемент внезапности нападения. Лошади, отдохнувшие после походов, по хорошей санной дороге за сутки могли вывезти наши боевые группы на исходное положение. Операция была экзаменом на зрелость нашего командного состава, на его организаторские способности. В то же время она была экзаменом на зрелость и среднего звена партизанских офицеров.

Вся сложность нашего задания заключалась — в том, что мосты должны были взлететь на воздух в один и тот же час.

Каждый из пяти командиров, решавших общую задачу, в выполнении ее был предоставлен самому себе.

Операция была рассчитана на три дня: выход на исходные позиции, взрыв мостов и возвращение к нашим главным силам.

Связи между командирами, как я сказал, не было. Каждый из них мог знать обстановку только на одном из пяти участков. Поэтому понятно, как волновались мы, ожидая возвращения рот. Только Цымбалу, рвавшему самый крупный и дальний мост, придали рацию для связи со штабом.

…Тихая морозная ночь. По лесной дороге движется отряд Кульбаки. Комбат дремлет на повозке.

— Товарищ Кульбака! Тут сапер до вас добивается. Все говорит — изобретение у него есть…

Кульбака сонно сказал связному:

— От морока. Тут толу мало на мост, а он со своими изобретениями лезет…

Связной решительно почесал за ухом плеткой.

— Дуже просится. Говорит — срочное изобретение…

— Ну, давай.

Сапер-Водичка догнал сани Кульбаки.

— Товарищ командир, по вашему приказу явился.

— Чего надо? Сидай на сани, говори толком..

— По секрету доложу, что толу для подрыва моста у нас маловато. Как какой мост… Если настоящий мост, так, пожалуй, не возьмет…

— Ну, и што ты надумал? — оживился комбат.

— Есть такая думка: так что можно противотанковыми минами заряд усилить…