Люди с чистой совестью

— Ну, що ты мелешь? А где я этих мин возьму? — сказал с раздражением Кульбака, поднимая повыше воротник тулупа. — Були б у меня мины, я б и без тебя…

— Тут же фронт проходил. Не может быть, чтобы не осталось минных полей, товарищ командир. Надо только мужиков расспросить…

Сани скользили с тихим скрипом. Кульбака сразу повернулся к саперу лицом.

— А сколько времени тебе надо?

— На мину — пять минут.

Сапер задрал к небу голову и, словно считая на небе звезды, докладывал командиру:

— За два часа натаскаем десятка два… Этим мы усилим два заряда на крайнюю ферму…

— Сейчас разведку пошлем, — заторопился комбат. — Ну, чего еще? — спросил он, когда сапер, сев на коня, отъехал, а затем снова догнал сани.

— Только один уговор, товарищ командир, — щоб спекулянтом не звали. А то что же это получается? Я поле разминирую, дядьки мне за это благодарность выносят хлебом, или салом, или обмундированием. Потому им от этого — одна польза. А в отряде потом скажут: какой ты партизан? Ты спекулянт! Обидно, понимаете…

— Понимаю. Только на этот раз щоб никакой благодарности… Понятно?

— Понятно. Чисто по-деловому.

Кульбака свистнул связному:

— Командира разведки Шумейка — ко мне!

Связные поскакали вдоль колонны, осыпая ездовых комьями снега из-под копыт коней.

Штаб вторые сутки работал без перерыва. Базыма, Войцехович, Тутученко не вылезали из хаты. Штабная кухарка тетя Феня носила им туда обед и ужин. Ковпак и Руднев ездили по ротам и батальонам. Они готовили на всякий случай резервные группы и прикидывали в уме всякие варианты.

А в это время на реке Горынь, возле станции Антоновка, Цымбал со своей второй ротой подползал к зданиям вокзала. Уже полчаса тому назад он заметил, что на станции что-то неладно.

Вначале думал, что гитлеровцы обнаружили его роту. Отдал приказ. Хлопцы залегли. Только разведка ужом подползла к полотну железной дороги.

Но немцы метались по станции бестолково и бесцельно. Они то устанавливали пулеметы в, одном месте, то тащили их в другое. Вот пробежал полицейский, на ходу срывая полицейскую повязку с рукава. Долетали немецкие слова: «…Ахтунг, Кальпак!» Цымбал лежал в кювете и напряженно думал: «Что бы это могло значить?» Из-за угла бесшумно подползали два разведчика.

— Товарищ командир! Похоже, фрицы на новую фатеру собираются.

Но прошло еще несколько минут, и все стало ясно. Немцы оставляли небольшой заслон на станции, а главные силы бросали на охрану моста и для усиления гарнизона города Сарны.

В штабе соединения нервы всех были напряжены до предела. Время подходило к условному часу. Руднев ходил по хате широкими шагами. Садился. Вдруг стукнул кулаком по колену.

— Время! Время уже. К черту! Лучше было бы самому, чем тут вслепую сидеть…

Распахнулись широко двери и, словно родившись из клубов морозного тумана, вбежала радистка Катя.

— Товарищ командир, — она протянула Ковпаку бумажку, вырванную из блокнота. — Цымбал ведет бой с…

Ковпак выхватил из ее рук радиограмму.

— А ну, прикуси язычок, дивчина!

Комиссар через плечо Ковпака прочел текст.

— Так и знал. Так и знал. Не умеют маскироваться, не хотят действовать скрыто. Всё напролом. На «ура»… Сорвут операцию.

Ковпак снял очки.

— Зачекай, комиссар. Ты, радистка, больше не звони. Это раз. Ну, теперь думай, комиссар, чем ему помочь.

— Помочь ему можем сейчас только советом.

— Та больше нечем. Но чем же мы, старики, ему… Эх, молодо — горячо… Що ему такое разумное…

Комиссар подошел к карте. На ней были подчеркнуты жирными чертами интересующие нас объекты. Недавно приходил Вася Мошин со своей «библией», читал сводку Совинформбюро. Правда, она была за вчерашнее число. Поэтому на столе лежала, как всегда, вторая карта, карта Волги, и на ней грубо, на глазок нанесенная обстановка фронтов. И Сталинград, очерченный красными стрелками. Вот, зажатые в тисках сталинских армий, отборные войска фашистской Германии. Ковпак склонился пониже над картой. Опять напялил очки. И вдруг глаза его блеснули озорным огоньком. Руднев, хорошо зная эти вспышки творчества у своего друга, поднял руку, как бы приказывая нам замереть и неосторожным словом не помешать плавному ходу мысли командира.

— Гляди, Семен… Товарищ Сталин врага отсюда стянул. Ага? А потом що? А потом он его, как волка в капкане, прижал. Бачиш? Нам же надо на своих, пускай и маленьких масштабах сталинскую науку применять… Що нам надо? Нам надо немца убедить, що для нас город — самое главное. От они с Цымбалом бой ведут чего? Они думают, що он к мосту идет. А он должен сейчас на Сарны…

Дверь распахнулась, и в избу, как всегда шумно и весело, вбежал Горкунов.

— Пошел Черемушкин в разведку…

На него зашикали сразу несколько человек. Горкунов в недоумении остановился.

Ковпак крепко потер лысину.

— От черт. Мысль перебил. Самое главное, самое главное сейчас… Щоб тебя черти взяли с твоей разведкой…

Но Руднев уже схватил идею Ковпака на лету. Он подошел к нему и сказал тихо:

— Не сердись, старик. Самое главное сейчас — есть ли радиосвязь с Цымбалом…

— Была связь все время, — подтвердила радистка.

— Значит, и совет мы ему дадим такой, как Сталин нас учит.