ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

Иногда днем, в отсутствие матери, девочка играла на улице. С нетерпением ждал таких моментов отец. Он подходил к ней, брал ее на руки, ласкал, целовал и угощал конфетами и печеньем. Вечером дочь сообщала матери:

— А мне сегодня дядя шоколадку дал.

— Какой дядя? Расскажи. Во что он одет? Какое у него лицо? — спрашивала мать, чувствуя, что смутная тревога и ожидание чего-то необычайного охватывают ее.

Но малютка, которой не исполнилось еще и пяти лет, могла рассказать немного.

— Добрый дядя с бородой и хорошими глазами, — говорила она…

Однажды Никольский шел по улице, глубоко задумавшись и опустив голову. Вдруг в его думы ворвался знакомый детский голосок, звонкий и нежный:

— Вот добрый дядя!

Он поднял голову. Навстречу ему шла жена, ведя за руку дочь. Указывая на него пальчиком и радостно улыбаясь, малютка повторяла:

— Вот добрый дядя. Вот…

Он бросился в переулок. Сзади до него донесся крик узнавшей его жены: —Петя!..

Ночью Никольский уехал из города, а спустя некоторое время прислал из Сибири письмо жене. Он писал от имени своего тюремного друга, незнакомого ей человека:

"Ваш муж, Петр Данилович Никольский, умер у меня на руках при побеге из концлагеря. Он просил передать Вам его предсмертное желание; он хотел, чтобы Вы не забывали его, но поскорее вышли замуж. Нехорошо, когда девочка воспитывается без отца. Петя любил Вас до последней минуты жизни и надеялся, что Вы его просьбу исполните…"

Письмо Никольский пометил числом того дня, когда жена, неожиданно встретившись с ним, узнала его.

— Пусть она думает, что то был призрак, — говорил он сам себе…

Через два года Никольский, поздним июльским вечером, снова вернулся в родной город. Пошел на ту улицу, где жила его жена и через открытое окно ее квартиры увидел картинку семейного счастья, которого так недоставало ему. Молодая женщина и рослый красивый мужчина укладывали спать маленькую девочку:

его, Никольского, дочь. Они весело болтали и смеялись. Мужчина обнимал женщину за талию.

В ту же ночь Никольский уехал из родного города уже навсегда. А утром, на кцкой-то станции, в какой-то пивной "выложил душу" случайному собутыльнику. К счастью, он не назвал своей настоящей фамилии и города, в котором жили его любимые; на "конвейере пыток" он также не выдал жену. Судили его вторично под чужой фамилией…

— Но разве вы не ревновали? — спросил Никольского кто-то из сокамерников.

— Ревновал, конечно, — ответил смертник. — Но моя любовь сильнее ревности, сильнее всего…

3. Сказка о фарфоровой куколке

Первая любовь почти всегда бывает чистой и нежной. Даже у советских граждан. Такой она была и у Саши с Валей.

Саша учился на втором курсе электротехникума. Валя — в девятом классе средней школы. Познакомились они на школьном танцевальном вечере.

Юноша так любил девушку, что очень долгое время не решался не только обнять или поцеловать ее, но даже прикоснуться к ней. Однажды он сказал ей:

— Девочка моя золотая. Иногда ты мне кажешься фарфоровой куколкой, которую, неосторожным прикосновением можно разбить.

— Для куколки я все-таки большая, — смеясь ответила она.

— Но ведь куколки не всегда маленькие. Они бывают и большими, — ласково возразил он.

— Как ты хорошо говоришь, Саша, — сказала она, глядя на него сияющими глазами…

Ей нравились его нежные ласковые слова не только потому, что они были красивы. Она чувствовала, что эти слова подсказывает ему сердце.

Когда Саша говорил о фарфоровой куколке, он был недалек от истины. Его любимая девушка действительно походила на куколку: небольшого роста, миниатюрная и стройная, с золотистыми косами, нежно-розовым цветом лица и синими кукольными глазами…

Они решили пожениться, как только Саша окончит электротехникум.

— Но если ты до того времени разлюбишь меня и не захочешь быть моей женой, я все же буду тебя помнить, как чудесную сказку о фарфоровой куколке, — сказал он.

Она закрыла ему рот своею маленькой мягкой ладонью.

— Глупый. Зачем ты так говоришь? Мы никогда никогда не расстанемся…

Но расстаться все-таки пришлось, ибо эти двое любящих друг друга, как и все советские граждане, ходили под НКВД.