Люди среди людей

На донельзя грязном лице доктора Датта заблестели белые зубы.

- О, это был очаровательный момент! Староста интересовался, не рассердится ли все-таки Шива, если мы спасем старика. Тут мне пришло в голову вовлечь в разговор самого святого. Садху - эта хитрая лиса - который час, подавляя боль, разыгрывал перед нами полное безразличие к собственным страданиям - понял: в этот момент решается его судьба. Если он снова промолчит, то деревенские испугаются и уйдут с болота, а нам с вами ни за что не стащить камень с его ноги. Но, с другой стороны, ему очень хотелось, чтобы вся округа узнала, какой он герой. Ведь это еще более укрепило бы его власть над людскими душами. «Железный» старик с минуту взвешивал в уме, что для него выгоднее, и все-таки пробормотал, что мстительный бог Шива не рассердится, если его, садху, вытащат из болота. Олово взяло верх над железом.

Крестьяне поставили носилки возле источника и принялись отмывать «святого». Обычно грозный и недоступный, садху теперь, после десятичасового пребывания в болоте, с удовольствием подставлял лицо и плечи под потоки воды, Так же охотно дал он врачу осмотреть и перевязать свою ногу. Не стал он противиться и тогда, когда Хавкин распорядился снести его вниз, в деревню. Наскоро искупавшись в источнике, члены маленькой экспедиции начали спуск. Был пасмурный влажный полдень, и всё вокруг - лес, трава, земля - сыро дымилось, источая острые запахи оживающей природы. Людям снова, теперь уже сверху вниз, пришлось пробивать молочно-белые перекрытия облаков. Один слой, другой, третий… Наконец развиднелось, последний вал сырой ваты остался где-то над головой, и внизу между черными деревьями редеющего леса прорезалась ленточка дороги. Лал первый обнаружил поднимающийся им навстречу черный лакированный экипаж, запряженный парой белых лошадей.

- Уверен, что это за нами, - сказал Датт. - Вот оно, живое признание вакцины Хавкина. Бьюсь об заклад, что резидент послал на этот раз своих лучших лошадей.

Крестьяне тоже увидели экипаж и остановились, чтобы на узкой тропе пропустить вакцинаторов вперед. Проходя мимо носилок, Хавкин ощутил легкое прикосновение: садху просил его остановиться. Дальнозоркие глаза старика тоже разглядели черный экипаж на нижней дороге. Предполагая близость расплаты, «святой» беспокойно заворочался на своем ложе.

- Вы передадите меня властям? - спросил он по-английски.

Мысль об этом до сих пор как-то не приходила Хавкину. Хотя они с Даттом еще ночью заподозрили старика, что это он организовал отравление, но, поднимаясь на холм, ученые ни разу не говорили о мести. Теперь Хавкин впервые задумался над тем, как следует поступить с этим явным подстрекателем убийства. Размышлял он совершенно спокойно: в душе не было ни злобы, ни мести. «Тот, кто отправляется в Индию, не имея терпения, скоро научится ему; а тот, кто приезжает вооруженный терпением, - полностью потеряет его в этой стране», - гласит шутливая индийская пословица. Если в этой шутке есть истина, то он, Хавкин, вероятно, начал свою деятельность на Индостанском полуострове без всякого терпения. Зато сейчас, три с половиной месяца спустя, его совсем не раздражает несходство этого мира с миром Европы. Капитан Армстронг охотно цитирует Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». В известном смысле он прав. В Англии или России человека, толкнувшего другого на убийство, следует немедленно передать властям. Но тут, в Индии, все сложнее. Ученый-бактериолог, чья миссия спасать людей от болезни, - пособник колониальной полиции? Можно ли принять как высший закон Британское Уголовное уложение в стране, где пришлые и местные, белые и цветные пользуются, по сути, различными правами перед лицом справедливости?

Садху воспринял молчание ученого по-своему. Он попросил крестьян опустить носилки на землю и, трусливо оглядываясь на ползущий по размытой дороге черный экипаж, стал быстро шептать Хавкину:

- У вас, европейцев, два бога. Я знаю… Один велит мстить своим врагам, другой - прощать им. Белые, как и мы, индийцы, могут дружить с тем богом, какой им больше нравится. Прошу вас, во имя вашего доброго бога… не выдавайте меня. Из темниц махараджи никто не выходит живым…

Черный экипаж был уже совсем недалеко. Возница на козлах взмахнул бичом, и лошади перешли на рысь. Хавкин кивнул крестьянам, чтобы они поднимали носилки. Следовало поспешить, чтобы до следующего ливня добраться в город.

XV