Люди среди людей

Еще внизу ученый выломал себе длинную суковатую палку и теперь шел, твердо опираясь на мощный посох. Повсюду виднелись следы, оставленные ливнем: завалы, земляные запруды. До храма оставалось совсем недалеко, когда тропа вдруг исчезла. Она попросту нырнула под слой коричневой, перемешанной с почвой воды. Хавкин ткнул палкой в то место, где должна была продолжаться дорожка, - двухметровый посох до половины ушел в мерзкую пузырящуюся жижу. Что за черт? Может быть, они сбились с пути? Да нет, он ясно помнил эти купы деревьев и тропу. Но слева, где глаз ожидал увидеть островерхую крышу храма, среди накренившихся и поваленных деревьев, распласталось коричневое болото. Отряд сбился в кучу. Крестьяне перебрасывались какими-то испуганными короткими репликами.

- Они не советуют идти дальше, - хмуро перевел Датт, - говорят, что оползень начисто снес храм, а болото может оказаться глубоким.

Солнце прорвалось сквозь тучи, и на тусклой, подернутой испарениями воде заблестели неяркие блики. В этом новом освещении изуродованная поляна казалась особенно безрадостной. Куда мог деться старик? Утонул? Поистине это, кажется, первое его подлинное «чудо»: не всякому дано утонуть на вершине холма, на высоте тысяча шестьсот метров над уровнем моря. Оставалось только повернуть назад. Но тут притихшие было парни вновь загомонили. Они стали что-то объяснять пожилому старосте, показывая на то место, где прежде стоял храм, а теперь громоздилось несколько поваленных деревьев.

- Садху… Садху… - разобрал Хавкин.

- Они утверждают, что видят этого проклятого старика, - проворчал Датт. - Что до меня, то, кроме грязи, я не вижу решительно ничего.

Староста между тем быстро размотал накрученную вокруг пояса веревку и стал связывать ею деревенских парней, подобно тому как обвязываются альпинисты на траверсе. По тому, как ловко захлестывал он узлы, как распределял людей по длине каната, чувствовалось: за плечами старого крестьянина немалый жизненный опыт. Перетянутые по поясу парни во главе со старостой подошли к Хавкину.

- Благословите их, мистер Хавкин, они твердо решили погибнуть во славу своего святого, - пошутил Датт.

- Приглашаю на подвиг и вас, сэр! - живо откликнулся бактериолог.

На глазах изумленных крестьян и не менее пораженного доктора Датта он сбросил на руки слуги плащ, верхнюю одежду и попросил дать ему конец веревки. Его обвязали молча. Никто не проронил ни слова. Пять человек, осторожно ступая, вошли в коричневую теплую жижу. Сначала грязь достигала им до колен, потом дошла до пояса. Староста осторожно шагал впереди, ощупывая палкой дно. Хавкин замыкал караван. Чувство отвращения, которое охватило его в первую минуту, когда ноги погрузились в грязь, быстро прошло. Он снова был спокоен и собран, как всегда, когда занимался тем, что считал для себя необходимым. Старика надо выручить. Хавкин поступил бы точно так же, попадись ему тонущий в бочке с водой котенок или застрявший на заборе малыш. Не его вина, что в Индии естественное стремление одного человека помочь другому приобретает совершенно особый смысл, когда спаситель - европеец.

Староста остановился и показал палкой вперед: там, невысоко над водой, вполне явственно можно было различить понуро опущенную голову садху. Белые пряди и костлявые плечи старика купались в грязи. Старик тоже заметил их, но не позвал на помощь, не подал никакого знака. Староста первым нарушил тишину; оглянувшись на Хавкина, он прокричал «святому» что-то ободряющее. Садху не шевельнулся. Казалось, ползущий по болоту отряд спасателей не имел к нему никакого отношения. Не шевельнулся он и тогда, когда староста, поскользнувшись, рухнул в невидимую под водой яму и остальным пришлось с трудом вытягивать его. На их пути все чаще попадались теперь обломки храма. Староста, после того как хлебнул грязи, шел все медленнее, стараясь обойти эти утыканные гвоздями балки и доски. Наконец он совсем остановился, пропустив белого доктора вперед. Они стояли в двух шагах от садху. Хавкина поразила странная поза старика. Тот грудью и руками опирался на что-то твердое, видимо на скрытое под водой бревно. Остальная часть туловища и ноги уходили куда-то вглубь. Садху лежал так, видимо, уже много часов, не в силах вырваться из каких-то крепко схвативших его силков.

- Что с вами?

Слегка приподнявшись на локтях, садху попытался повернуть в сторону ученого грязное, в глине, лицо. Было видно: каждое движение дается ему с огромным трудом.

- Пришли убить меня? - прохрипел он. - Поздно. Я сам скоро…

Докончить фразу не хватило сил. Он плюхнулся в грязь и застыл, опустив голову, как придавленная сапогом ящерица. Да он и был придавлен. Староста, шаривший палкой там, где должны были находиться ноги старика, наткнулся на крупный прямоугольный камень. Крестьянин широко развел руками, чтобы показать, как велик камень, и, наклонившись, снова полез под воду.