Люди сумрака

Я окончательно осознала, что Сумрачный мир — это черно-белая копия мира живых, перенесшая на полотно вселенной не только города, флору и фауну, окружающую обстановку и вещи, но и людей. Два этих мира пересекались, правда, знали об этом только мертвые. Каждый день они наблюдали за живыми — родственниками, любимыми или же врагами. Могли сопровождать их всюду… или отпустить и уйти самому — куда глаза глядят.

Сумрачный мир — это выбор: стать свободным, начать все сначала или вечно следовать за теми, кто остался по Ту Сторону. Я — не мертвая, но свой выбор сделала. Я предпочла свободу. Правда, я и не подозревала, что однажды мне предстоит свое решение изменить.

Во время одной из прогулок по Сумрачному городу наш путь проходил мимо обычной автобусной остановки. И именно в тот момент к ней подъехал междугородний автобус — копия того, который в мире живых следовал из Дейстера в Канвер. Разумеется, я тут же восприняла это как знак и уговорила Лили-Беллу запрыгнуть в автобус. В Сумрачном городе мне часто попадались брошенные без присмотра машины — люди не привязывались к ним и не особо ими дорожили, ведь всегда можно было взять любую другую, — но водить-то я не умела! Конечно, арестовать меня за ужасное вождение в Сумрачном городе было некому, но ловить укоризненные взгляды сумрачников как-то не хотелось. Что уж говорить о том, что я элементарно боялась кого-нибудь задавить.

А вот автобусы — дело совсем другое — надежное и универсальное.

Я никогда не уезжала дальше родного города — даже с родителями. Им вечно было некогда, а меня одну они отпустить, конечно, не могли. Торопясь по утрам в школу, я тоскливым взглядам провожала междугородние автобусы, представляя, как это прекрасно оказаться где-то, где ты никогда не был.

И только в тринадцать лет и только в Сумрачном городе мне выпал подобный шанс. Мы с Лили-Беллой беспрепятственно проникли в автобус. Почти все места были заняты уставшими мужчинами и женщинами, жующими жвачку подростками с проводками наушников, неугомонными детьми, беспрерывно ерзающими или глядящими в окно. Лили-Белла, равнодушно пожав плечиками, уселась прямо на темноволосого мужчину, разумеется, пройдя сквозь него. Теперь я видела их обоих, только образ мужчины размылся и потускнел из-за вторжения сумрачницы в его пространство. Я решила, что это чересчур, и, пройдя дальше по салону, уселась на свободное место.

Рядом со мной сидела престранная девица — челка у нее была розовая, глаза густо подведены черным. Покачивая обутой в кроссовок ногой, она слушала плеер. Миг — и краски стерли, словно их окатило волной. Розовая челка стала серой, и теперь незнакомка ничем не отличалась от окружающих меня людей. В такие моменты, когда мой дар странницы давал сбои, показывая мир живых привычным, красочным, я каждый раз думала — а каково людям сумрака вечно жить в этой серости, позабыть, что такое — цвета?

Я как зачарованная наблюдала за девицей, в очередной — и далеко не последний — раз поражаясь тому, как близко соприкасались два параллельных мира. Робко протянула руку, коснулась белого проводка и вырвала наушник, по-модному украшенный стразами, из ее уха. Разумеется, девица даже не шелохнулась, продолжая покачивать ногой в такт мелодии. А я, прищурившись, изучила наушники, на всякий случай протерла их краем блузки и вставила в уши. Зазвучала музыка — громкая и заводная, а я рассмеялась, радуясь непонятно чему. Молодой мужчина справа смерил меня недовольным взглядом — ну надо же, сумрачник! — и демонстративно отвернулся к окну. Я едва удержалась, чтобы не показать ему язык — все-таки, я слишком взрослая для подобных глупостей.

Через три остановки девушка с челкой вышла, даже не заметив мое присутствие, оставив в моих руках новехонький плеер. Пожав плечами, я сунула «подарок» в карман. На освободившееся место села Лили-Белла. Долго молчала, отрешенно глядя вдаль, а потом вдруг, ни с того ни с сего, сказала:

— Почему-то люди привыкли считать, что духи — люди сумрака, то есть — привязаны к месту. Все эти глупые истории про дома с привидениями, обвалившиеся шахты, откуда доносятся голоса шахтеров, или про призраков в сумасшедших домах, — полнейшая ересь. Да, каждый из нас хоть когда-то навещал родной дом, но кто будет жить там, когда в твоем распоряжении — не то, что целый город — целый мир! Люди сумрака привязываются не к месту, а к людям, причем не обязательно близким или любимым. Они могут годами ходить рядом со своим убийцей. Наблюдать, выжидать…

Она надолго замолчала. Что-то было такое в ее лице, отчего у меня сжалось сердце. Под влиянием проникновенного голоса Лили-Беллы, этого странного момента, очень похожего на некое откровение, я вдруг решилась задать вопрос, который давно меня мучил:

— А как ты умерла?

Лили-Белла грустно усмехнулась.

— Я уж думала, что ты никогда не спросишь.

Она повернулась ко мне, без стеснения задрала вверх топик, явно позаимствованный с витрины магазина или чужого шкафа. Я ахнула — в груди Лили-Беллы зияла незаживающая рана. Выглядело, мягко говоря, не очень.