«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

– В одном из своих интервью заместитель председателя ДУМ РФ Дамир Мухетдинов сказал, что советское поколение муфтиев является препятствием для развития уммы. Он противопоставил поколению советских («бухарских») муфтиев новое поколение молодых амбициозных мусульманских лидеров. В чем, по-вашему, принципиальное отличие советских муфтиев от поколения, получившего религиозное образование после 1991 года?

– Я лишь хочу пожелать, чтобы у этих «молодых амбициозных мусульманских лидеров» амбиции были здоровыми, на благо этих самых мусульман, и все не превратилось просто в борьбу за власть со своими предшественниками. Им самим нужно понимать, что они вкладывают в понятие «мусульманский лидер», – действительно ли это лидер, представляющий мусульман и мусульманское сообщество, или же это просто карьеристы – выходцы из мусульманской среды, или это некий аналог комсомольского вожака на особый, мусульманский манер…

– На Пятом съезде СМР в декабре 2017 года были решительно осуждены так называемые «кораниты»[1072]. А насколько действительно велика с их стороны угроза мусульманской умме России и в чем она заключается?

– Что касается так называемых «коранитов» и их влияния. Как мы знаем, такие тенденции есть, подобные идеи имеют место и развиваются, причем это нельзя назвать движением «коранитов» или направлением, есть лишь несколько общих признаков у разрозненных и высказываемых там или здесь идей. Допустим, в США есть объединение «коранитов», основанное неким профессором из Египта, и оттуда их идеи транслируются в основном через их сайт и некоторые редкие публикации. Есть (ну или, по крайней мере, было) нечто подобное в соседнем Казахстане, когда и там стали продвигать подобные идеи, но, насколько мне известно, там они также не нашли широкой поддержки у мусульман, оговорюсь сразу. Подобные идеи пытаются продвигать и у нас, насколько мне видится, это ученики Тауфика Ибрагима, их имена несколько раз прозвучали в прессе, результатом чего и стала фетва Совета муфтиев России. Здесь, на мой взгляд, определенную роль сыграл Тауфик Ибрагим – сирийский алавит [представитель одной из общин «крайних» шиитов. – Р. Б.], а, как мы знаем, у алавитов, относящихся по большому счету к батынитам [сторонникам аллегорического толкования Корана и Сунны. – Р. Б.], Сунна и хадисы не признаются источником шариата, а сам Коран интерпретируется где-то аллегорически, где-то еще как-то. То есть подход здесь принципиально иной, отличный от суннитской традиции. И вот он сумел воспитать, ну или, по крайней мере, оказать влияние на нескольких молодых ребят, которые переняли от него, с одной стороны, исключительно рационалистическое толкование айатов Корана как принципиальный подход, а с другой – оторвались от суннитской традиции, или, точнее, не смогли ее осознать и в ней укорениться, например Батров в одной из статей в ответ на обвинения в «коранизме» даже употребил термин «хадисиды». В целом же я считаю, что перспектив у этих идей в нашей стране нет, это лишь некая попытка заявить о себе, создать некую нишу, где можно было самореализоваться.

– Гусман хазрат, как вы относитесь к концепции «традиционных» религий в целом и «традиционного ислама» в частности?

– Концепция «традиционных религий» – если говорить именно в концептуальном плане, это все-таки некая искусственно созданная конструкция, встроенная в общую государственную политику, и, как я уже говорил, отвечая на ваш первый вопрос, «традиционным» религиям отводится роль своеобразных религиозных институтов, которые прежде всего будут играть роль по укреплению понятий гражданственности, лояльности государству, сплочению религиозных сообществ в единое целое. С одной стороны, это хорошо, единение в благих целях – это достоинство, к которому следует стремиться. Но где-то не следует и перегибать палку – чиновники вкладывают в понятие «традиционный ислам» свой смысл, силовики в то же самое время ставят на профилактический учет со всеми вытекающими последствиями тех, кто, по их мнению, не отвечает понятию «традиционный ислам», а где-то «традиционный» и «нетрадиционный» ислам становятся инструментами в борьбе с неугодными религиозными деятелями.