Люди войны. Донбасс, южное направление (СИ)

- Он пока дырки не поймал, инициативный был не в меру, - рассказывал Виктор Скрипченко, - постоянно дергал меня, давай то сделаем, давай другое. Я его учу: остынь. Одну «работу» сделал, отдыхай сутки и пальцем не шевели. Примета у саперов такая – сутки выжидать. Он говорил тебе, что Лена в Дебальцево под огнем наших раненых перевязывала?

- Нет.

- Героическая девушка.

БУЛЬБА

Первый солдат, с которым я познакомился в саперной роте, - Бульба. По приезду в поселок Ленинское мы с командиром роты Белым (позывной) сначала ходили по «территории». «Это штаб, - показал командир на одноэтажный домик, - здесь до нас «Правый сектор» располагался. Это баня – он открыл дверь помещения, похожего на склад, и на меня пахнул горячий влажный воздух, - придут ребята с позиций, я их сразу сюда – отогреваться. Зима, земля ледяная. Дальше столовая, сегодня будет рис с мясом и гороховый суп плюс лук и овощи, что нам жители приносят в качестве угощения. Это – оружейная комната, а это – Бульба», - он показал на солдата без головного убора в расстегнутом бушлате, который смотрел на нас весьма грозно.

Солдат поднес ладонь правой руки к своему носу и начал быстро тыльной стороной ладони тереть нос туда-сюда.

- Бульба, поговоришь с человеком? - спросил его командир.

- Стакан нальете?

- Налью.

- Конечно, поговорю, - солдат убрал ладонь от носа и, вроде, улыбнулся. Или сделал выражение лица похожим на улыбку.

В этот момент я зачем-то уставился на дверь оружейной комнаты. Она мне напоминала дверь в чулан, но на ней была табличка «Оружейная комната».

- Хотите посмотреть?, - заметил командир направление моего взгляда.

- Если можно.

- Дежурный, открыть оружейную комнату!, - негромко скомандовал командир.

Появился паренек с ключами, чуланная дверь открылась. Ряды автоматов, бумажки с фамилиями на полке под каждым прикладом. Что я понимаю в организации и порядке военного режима жизни? Ничего. Зачем осматриваю «оружейку»? Не знаю, лучше бы с Бульбой пообщался, спросил бы его, зачем он так неистово тер нос?

Меня садят за стол, напротив садится Бульба. В комнатке вокруг нас собираются другие солдаты.

- Тебе красного или белого?, - спрашивает моего предполагаемого собеседника командир.

- Белый – надоел, давай красного, - отвечает Бульба. Ребята начинают улыбаться. Я чувствую какой-то подвох в игре слов белое и Белый. Вижу, ему наливают в стакан кипяток, кладут ложку кофе. Он гремит по стакану ложкой так же быстро, как нос чесал, потом делает глоток.

- Ну, как пошло?, - смеются все вокруг меня вопросу командира.

Бульба молчит. Я не знал, что он завязал с алкоголем после "вечеринки" под Новый год, а ребята по этой теме над ним постоянно прикалываются. Я тоже молчу. Образовалась пауза, когда никто не спешит нарушить молчание.

- Хорошо поговорили, в следующий раз еще поговорим, - Бульба встал и ушел. Ротный на это не обратил никакого внимания. Рассказал, как организовал с нуля роту, как обустроил быт своим солдатам. О том, что самое главное – внимание к многим мелочам, которые делают жизнь «большой толпы мужиков» вблизи передовой более-менее обустроенной и комфортной.

И потом добавил: «Бульба вас на улице ждет». Я вышел и сделал снимок. А уж потом мы говорили в штабе, домике, что раньше занимал «Правый сектор».

- Я из Гомельской области, меня там хорошо знают, особенно в КГБ.

- Комитет госбезопасности Белоруссии?

- Да. Проверяли, искали, сюда даже дозванивались, узнавали, приду ли я по повестке.

- Как, «по повестке»?

- Ну, да. Дело возбудили по статье о наемничестве, я ответил, приезжайте сюда сами. Но сейчас, похоже, ветер у них там в головах переменился, сообщили, что дело закрыто.

- Вы – военный?

- Я токарем работал, машиностроительный техникум в юности закончил. Но навыки кой-какие военные есть. Русские мне не чужие. Вижу, русских хуя…т, решил, что буду тут полезен. В июне 2014 года приехал в штаб объединенного командования, я изначально шел официальным путем, меня совершенно не устраивало попасть в банду Бэтмена, например. Я узнал, что и как, связи кой-какие были, семье сказал, чтобы не волновались, и попал в Луганск, в саперную роту батальона «Заря». Потом предложили перейти в спецназ Мангуста. Жили мы отдельно, бросали нас туда, куда остальные боялись. Мы были первыми, в том числе и по залетам.

- Залетам?

- То, о чем я не имею права говорить, я говорить не буду.

- Понятно. А кто вами командовал?

- Плавно переходим от 2014-го года к 2016-му.

- Плавно переходим, но почему такая секретность?

- Скажу так, Павел Александрович Дремов – отличный командир, легенда Новороссии. Но когда я увидел, во что превратился Луганск, сказал себе – я не желаю им служить. Это мои личные впечатления.

- Можете хоть как-то конкретизировать?

- Что знает солдат? Сто метров поля перед прицелом и пятьдесят метров до столовой. Дальше не ко мне вопросы.

- Наступило перемирие, но вы не стали возвращаться в Белоруссию. Почему?

- Я вернусь, если не убьют, и даже отсижу в тюрьме срок, если опять ветер переменится, и дело возбудят по-новой. Я хочу жить на родине, но после 45 лет.

- Сейчас вам сколько?

- 40.