Люди желтых плащей

Смотрю на себя в зеркальце заднего вида и не узнаю. Овал лица жёстко очерчен, кожа бледная, щеки впали. Руки на руле тоже чужие – костлявые, венистые. Когда я успел так исхудать? С меня слетело килограммов пять, если не больше. А, впрочем, чего удивляться. Последние несколько дней мы крутимся, как белки в колесе. Постоянное физическое перенапряжение, недоедание, стресс и недосып – вот рецепт новой диеты «зомби-фит». Особые экстремалы могут добавить в список травмы разной степени тяжести и хроническую боль – сотрясение мозга вполне подойдёт.

Я снова за рулём «Ниссана», правда, на сей раз модель поновее. Вполне симпатичный «парктеник», хотя многие и считают его пропорции несколько женственными. Со мной в машине Женя, Арт, Ева и Лилит. Остальные, под предводительством Михася, в таксистской «Нексии» позади.

Михась дважды коротко сигналит.

– Трогай, – подгоняет сидящий справа Женя. – Они уже рядом.

Да, они совсем рядом. Брат не бредил и не лукавил, говоря о массовой миграции «прокажённых». Спустя некоторое время после его признания мы снова начали слышать странный шум – гул растревоженного осиного улья. Пока очень далёкий, едва уловимый, не позволяющий определить точное местоположение. Но Женя уверяет, что новое стадо движется в том же направлении. И оно в два раза многочисленнее первого.

У нас нет причин ему не верить. Честно говоря, всякие сомнения на его счёт отпали ещё тогда, когда он вышел на дорогу, кишащую «прокажёнными», и принялся раздавать тварям тумаки. Я даже не уверен теперь, кто он больше – человек или зомби. Одно я знаю точно: он вожак, редкий вирусрезистентный гибрид. Если он говорит, что позади нас стадо – значит, позади нас стадо. И если он скажет мне бежать – я побегу.

Снова заглядываю в зеркальце. Оттуда на меня смотрят два печальных, глубоко запавших в глазницы чёрных глаза. Опускаю руку на рычаг переключения передач (кожа да кости, а не рука), включаю первую.

«БИП-БИП-БИП» – торопит сзади Михась.

– Поехали, – говорит Женя.

Мы трогаемся.

17:45

Колонной движемся по прорубленной просеке, объезжая и переезжая трупы «прокажённых», во множестве валяющиеся на дороге в лужах красно-розовой жижи. Под колёсами «Джука» хрустят конечности убитых, раненых или просто свалившихся с ног от усталости. Мы слышим их возгласы и вздохи, бульканье и хрип, когда машина ломает грудные клетки, выдавливает из животов, точно из тюбиков с краской, внутренности.

Раньше меня бы стошнило от одного вида этого зрелища. Сейчас я не ощущаю ничего, кроме мстительного удовольствия, размазывая по дороге очередную тварь. Искоса поглядываю на Женю. Как он отреагирует на столь бесцеремонное обращение с его… сородичем?.. подданным? Но он абсолютно равнодушен к происходящему за бортом, отрешённый взгляд устремлён вдоль дороги.

Пассажиры сзади не столь хладнокровны. Арт сосредоточенно созерцает свои коленки, Ева и Лилит, прикрыв глаза руками, то и дело охают, особенно когда машина в очередной раз мягко подскакивает на чьём-то теле. Дабы облегчить их муки, я включаю магнитолу. Громче песня – ровнее дорога.

Спустя пять минут равномерного движения (страшно представить, во что превратились наши колеса) трупы на дороге попадаются всё реже и вскоре исчезают совсем. Ещё через пять минут мы выезжаем на кольцо, соединяющее Таганрогскую с Малиновского. Первый съезд с кольца – на Таганрогское шоссе. Это прямой выход из города, к спасительному рубежу за зоной отчуждения.

Я замедляю ход, под изумлённые возгласы сидящих позади, сознавая, что достигнуть его будет самым сложным испытанием из всех, что выпадали нам до сих пор.

17:50

За чертой города нас встречает привычный степной пейзаж. Конец широкой четырёхголосной магистрали теряется у линии горизонта. С обочин простираются, насколько хватает глаз, безбрежные урочища идеально плоской земли. Поля, с которых собрали урожай, представляют собой огромные серо-коричневые четырёхугольники вспаханного чернозёма, разделённые линиями лесопосадок. Свинцовое небо гранитной плитой нависает над тусклыми крышами брошенных машин, тут и там попадающихся на дороге. В сравнении с городскими заторами, их здесь не так уж и много – во всяком случае, проехать вполне возможно.

Но я не решаюсь надавить на педаль газа. То, что помешает нашему дальнейшему движению, будет пострашнее автомобильной пробки.

– Твою мать… – слышится сзади голос Артёма.

– Может, беженцы? – с надеждой в голосе произносит Ева.

Женя качает головой.

Метрах в пятистах впереди люди. Отсюда их фигурки не больше почтовой марки, но это не те люди, о которых говорила Ева. Слишком хорошо мы знаем повадки «прокажённых», чтобы спутать их с кем-то ещё, даже с такого расстояния. Словно муравьи, десятки тварей снуют по дороге, на первый взгляд абсолютно беспорядочно. Однако это броуновское движение вскоре обретает смысл.