Людмила Зыкина. Издалека долго…

Людмила Георгиевна была суеверным человеком. Религию считала упрощенной и обращенной к сердцу мудростью. В золотом медальоне на золотой цепочке, с которым она никогда не расставалась, ювелирных дел мастером была встроена миниатюрная иконка Николая Угодника, которому она поклонялась еще с детства по настоянию мамы. Была убеждена, что Бог ей обязательно поможет, если она его очень попросит. «Он выводит меня на правильный путь, — говорила она. — Он приводил меня к людям, с которыми я должна была общаться, и отводил от людей, с которыми мне не надо было встречаться. Все пакости и неприятности в жизни идут от сатаны». Дружила с владыкой Питиримом и особенно с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, нынешним главой Русской православной церкви. С ним она годы поддерживала дружеские отношения, бывала у него в гостях по разным поводам и видела в нем умнейшего человека.

* * *

В 1997 году Зыкина отправила меня в Берлин на открытие выставки русских мастеров живописи. Прилетев в Берлин, стали разбирать подрамники и рамы, готовиться к вернисажу. Просмотрев все полотна — несколько десятков, мне показалось, что многовато картин с изображением церквей и соборов. «Давайте уберем часть картин на религиозные темы. Их тут излишество», — говорю сотрудникам Академии культуры России, под эгидой которой проводилась выставка. Те согласились. На другой день — звонок от Зыкиной:

— Юраш, ты почему убрал часть картин с видами соборов?

— Чересчур много их, Людмила Георгиевна, — отвечаю.

— Нет, нет. Давай верни их назад.

— Что, все?

— Все.

— Но там есть откровенно слабые работы.

— Какие слабые? Там слабых нет, пусть висят.

— Будет перекос в количестве.

— Пусть будет, немцы посмотрят, какие красивые у нас храмы. Это же наша Русь святая. И, глядя на них, получат хорошую дозу вдохновения.

— Может, и счастье заодно немцы от них обретут?

— Я серьезно. Надо все их повесить на самом видном месте.

Что было делать? Я согласился, вспомнив Владимира Высоцкого:

И ни церковь, ни кабак —
Ничего не свято.
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята.

Вернувшись из Берлина в Москву, рассказал Зыкиной о том, каким успехом пользовалась выставка, показал ей книгу отзывов, в которую «до кучи» добавил и свой отклик, зачитал ей его концовку: «…во всех произведениях чувствуется присутствие художника. Он присутствует, как Бог во Вселенной: вездесущий и невидимый».

— Почему ты вдруг Бога вспомнил? — спрашивает.

— Увидел на картинах церкви и вспомнил.

— Я разговаривала с митрополитом Кириллом, он посоветовал, что хорошие картины на религиозные темы нелишне показать и в Берлине.

Вот откуда ноги растут, подумал я.

Незадолго до открытия выставки певица общалась с игуменом Гермогеном из Екатеринбурга, которому содействовала удалению камней в почках в какой-то клинике. После операции она посылала ему печеные яблоки и клюквенный морс. Может, и это общение сказалось на мотивации зыкинских наставлений по поводу качества полотен с изображением храмов.

С митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, давним другом певицы — ныне Святейшим Патриархом Московским и всея Руси.

А история с Гермогеном такова. Бывший артист хора Свердловского оперного театра, а затем солист военного ансамбля песни и пляски в Германии, по милости Божьей ставший священником, Гермоген ехал на встречу с Зыкиной. По дороге, что называется, прихватило от острой боли в боку, и его на карете «Скорой помощи» отвезли в одну из московских клиник. Гермоген попросил у заведующего урологическим отделением разрешения позвонить Зыкиной. Тот опешил: «Кому, кому?» — «Зыкиной Людмиле Георгиевне», — отвечал Гермоген. Заведующий пододвинул телефон поближе к нему, и игумен позвонил. «Дайте трубку доктору», — потребовала Зыкина. Она, видимо, о чем-то его попросила, потому что Гермогену немедленно предоставили одноместную палату и сразу после анализов повели в операционную на дробление камня. После процедуры Гермоген спросил о результате. «У вас такая покровительница, что одно ее имя раздробит любой камень», — отвечал доктор.

После операции игумен питался исключительно продуктами, которые ему присылала певица. Кстати, к голосу Зыкиной прислушивались не только доктора. Но и люди рангом повыше. Когда Зыкина услышала, как поет Зураб Соткилава, тогда еще совсем молодой тенор из Грузии, пошла к Фурцевой, попросила ее прослушать нового замечательного тенора. Министр прослушала Соткилаву, и буквально через месяц после этого Соткилава был зачислен в труппу Большого театра. Существенную роль в этом назначении сыграла Зыкина. И таких примеров порядочно наберется за ее долгую жизнь.

* * *