Людоед, который объелся

– Случалось ли и раньше, чтобы к Тинке Сакс приходили мужчины примерно в девять, полдесятого и не спускались вниз до восьми утра?

Циклоп моргнул своим единственным глазом и сказал:

– Не нравится мне это – болтать о мертвых.

– Мы сюда явились специально для того, чтобы поговорить об умершей, – возразил Ютинг. – А также о живых, тех, кто посещал погибшую. Я задал вам простой вопрос и хотел бы получить такой же простой ответ. Проводила ли Тинка Сакс ночи с мужчинами и как часто?

Циклоп снова моргнул.

– Полегче, – сказал он, – а то вы просто-таки загоните меня в мой лифт.

Карелла решил рассмеяться, чтобы разрядить напряженную обстановку. Циклоп тоже улыбнулся в ответ.

– Вам-то все понятно, правда? – сказал он Карелле. – То, чем миссис Сакс занималась в своей квартире, это ведь ее личное дело и больше никого не касается.

– Конечно, ответил Карелла, – мне кажется, мой коллега просто хотел спросить, не показалось ли вам подозрительным, что вы свезли наверх мужчину, который так и не спустился вниз? Вот и все.

– О! – воскликнул Циклоп и надолго задумался. Потом сказал;

– Да, я как-то не подумал об этом!

– В таком случае, это было вполне привычно для вас? – спросил Клинг.

– Не скажу, что это было привычно, но и отрицать не стану. Могу сказать только, что если женщина, достигшая совершеннолетия, захочет позвать к себе мужчину, то не мое дело судить, сколько он у нее должен оставаться – весь день или всю ночь. Мне это совершенно безразлично, сынок. Понимаете?

– Вполне, – сухо ответил Клинг.

– И мне, черт побери, совершенно безразлично, чем они там занимаются весь день или всю ночь, если они достигли возраста, когда имеют право голосовать, И это вы понимаете?

– И это тоже, – сказал Клинг.

– Ну и прекрасно! – ответил Циклоп и кивнул головой.

– Но, в самом деле, – спросил Карелла, – разве этому человеку обязательно надо было воспользоваться лифтом, чтобы спуститься вниз? Он ведь мог вылезти на крышу и оттуда перебраться в соседнее здание?

– Конечно, – ответил Циклоп. – Я только хотел сказать, что никому из нас – тех, кто работает в этом здании, – не положено интересоваться, чем занимаются жильцы. Так же, как и тем способом, которым выходят отсюда гости: через парадную дверь, через крышу, или по черной лестнице, или даже просто через окно. Это не наше дело. В своей квартире каждый сам себе хозяин, так я понимаю.

– Вы совершенно правы, – согласился Карелла.

– Благодарю вас!

– Не за что!

– Как выглядит этот человек? – спросил Клинг. – Вы случайно не помните?

– Помню, – ответил Циклоп, бросив на Клинта холодный взгляд. Потом повернулся к Карелле: – Карандаш и бумага у вас есть?

– Да.

Карелла вынул записную книжку и тонкий золотой карандашик из внутреннего кармана пиджака.

– Я слушаю.

– Это был высокий мужчина, примерно шесть футов или шесть футов и два дюйма ростом. Блондин. Совершенно прямые волосы, как у Сони Тафтса, знаете?

– У Сони Тафгса? – переспросил Карелла.

– Ну да, у кинозвезды. Этот парень совсем не похож на Сони, только волосы точь-в-точь как у Тафтса – прямые и светлые.

– Какого цвета у него были глаза?

– Не знаю, не видел. На нем были темные очки от солнца.

– Это вечером-то?

– Сколько угодно людей носят в наше время темные очки по вечерам, – возразил Циклоп.

– Это верно, – согласился Карелла.

– Вместо масок…

– Да.

– На нем были темные очки, и он был очень загорелый, как будто только что вернулся откуда-то с юга. Одет в светло-серый плащ. В пятницу ведь накрапывал дождик, помните?

– Да, верно, – сказал Карелла. – А зонт у него был?

– Не было.

– А что у него было надето под плащом, вы не заметили?

– Темно-синий костюм. Пожалуй, даже сизый – как каменный уголь. Я брюки разглядел. Еще белую рубашку и черный галстук.

– Какого цвета туфли?

– Черные.

– На лице или на руках не было шрамов или каких-либо других отметин?

– Не заметил.

– Кольца на руках?

– Золотой перстень с зеленым камнем на мизинце правой, нет, погодите, это была левая рука.

– Еще какие-нибудь украшения – запонки, булавки в галстуке?

– Нет, больше я ничего не заметил.

– Он был в шляпе?

– Нет.

– Чисто выбрит?

– Что вы имеете в виду?

– Не было ли у него усов или бороды, – подсказал Клинг.

– Нет.

– Как по-вашему, сколько ему лет?

– Чуть больше тридцати.

– Какого он сложения? Крупного, среднего… Мускулистый или, может, хлипкий?

– Крупный мужчина. Не толстый, но крупный, мускулистый. Вернее всего сказать – тяжеловес.

– Он разговаривал с вами?

– Нет. Назвал только номер этажа – девятый, и все. Только это и сказал.

– Какой у него голос?

– Низкий.

– Вы не заметили у него акцента или какого-нибудь выговора?

– Он произнес всего одно слово, и прозвучало оно как у всякого другого, живущего в этом городе.

– Я сейчас произнесу то же самое слово несколько раз, – сказал Карелла, – а вы попробуйте определить, когда будет больше всего похоже на то, что вы слышали от него.

– Ладно, давайте!

– Девять, – произнес Карелла.

– Нет.

– Девять!

– Нет.

– Девять.

– Нет.

– Девять…

– Именно так! Точно так, без всяких искажений.

– О’кей! Спасибо! – сказал Карелла. – Ты хочешь еще что-нибудь спросить, Берт?

– Нет, больше ничего, – ответил Клинт.