Людовик XI

Сначала Людовик хранил молчание и был доволен тем, что не обратил внимания на эту новость. Он признался Малетте, что ни словом не обмолвился о бастарде своему дяде, и что сам дядя ничего об этом не говорил. С большим оптимизмом он добавил, что граф де Шароле, безусловно, освободит Рюбампре. Однако вскоре король понял, что его молчание вредит его престижу и, более того, дает герцогу Бургундскому прекрасный предлог для примирения с сыном. Поэтому он решил объявить, что поручил Рюбампре арестовать Рувиля, вице-канцлера герцога Бретонского, который, как он узнал, должен был проехать через Горкум по возвращении из Англии, чтобы держать графа де Шароле в курсе интриг своего господина с Эдуардом IV. Людовик намеревался, по его словам, выведать у Рувиля правду о его деятельности в Англии[49].

Понимая, что теперь ему необходимо поговорить с дядей, в субботу 6 октября он послал Жоржа Гавара, одного из своих лучших дипломатов, в Эден, чтобы сообщить о своем приезде в следующий понедельник. На рассвете в воскресенье утром Гавар сообщил королю, что герцог Бургундский накануне дал ему резкий ответ, а затем выплеснул на него свой гнев. Пока Людовик разговаривал со своим посланником, до двора дошли очень плохие новости, оказалось, что тем же утром Филипп Добрый покинул Эден с небольшим эскортом, оставив своих запаниковавших придворных догонять его, как только они соберут свои вещи. Герцог выбрал последнее направление, которое хотел бы видеть его племянник: то, которое должно было привести его к графу де Шароле.

10 октября король наконец решил объявить, что Эдуард IV женился и что никакое посольство из-за Ла-Манша не прибудет. Вскользь он заметил Малетте, что герцог Бургундский покинул Эден, потому что устал ждать англичан и добавил, что его дядя был настолько стар, что не понимает, что делает.

Со своей стороны, Людовик прекрасно понимал, что только что потерпел горькое поражение, и что это поражение может обернуться для него катастрофой. Эдуард IV одним махом разорвал между Францией и Англией узы дружбы, столь тщательно выстраиваемые Людовиком. После герцога Бретонского, герцог Бургундский открыто бросил вызов королю Франции, подав тем самым пример всему королевству, который не мог не стимулировать других принцев.

II

Король Франции отправился в Нормандию, оборону которой необходимо было организовать, так как герцог Бретонский уже привел свои войска в боевую готовность. Куда бы он ни взглянул, Людовик видел опасные последствия чрезмерной поспешности в решениях, с которой он начал свое царствование. Настало время сбавить ход и действовать крайне осторожно. Внезапно он начал приводить свой образ в соответствие с образом короля в феодальном мире. Еще до отъезда из Эдена он начал прислушиваться к мнению своих вельмож, как это делал его отец до него. Малетте он сказал прямо:

Английские дела находятся в таком запутанном состоянии, что мне не подобает оставаться здесь дольше. Я попросил всех сеньоров моего двора, которые находятся здесь, присоединиться к моему Совету в течение двух или трех часов, чтобы решить, правильно ли мне будет уехать.

В Руане некий Роберт Невилл, секретарь и родственник графа Уорика, который был направлен последним к Людовику XI, чтобы заверить его, что он скоро вернет своего неблагодарного государя Эдуарда IV к прежней политике, был так ловко обманут королем и его двором, что по возвращении домой он нарисовал идиллическую картину положения Людовика в королевстве. Слухи о недовольстве французских принцев были совершенно ложными, заявил он. Доблестный рыцарь, бастард д'Арманьяк внушает такой страх баронам юга Франции, что "граф д'Арманьяк не осмеливался ничего делать без его разрешения, даже писать" и при дворе короля много таких верных и преданных сеньоров[50].