Людовик XI

До конца октября бургундцы сворачивали лагерь и уходили на север, а бретонцы уходили из Сен-Дени в Нормандию. Пришло время королю сделать последнее предложение принцам Лиги, которые не были включены в Конфланский мир. Вечером в понедельник, 28 октября, Людовик покинул Париж, взяв с собой договор: не список предложений, а официальный документ в форме патентных грамот в том виде, в каком Людовик их составил. Уже на следующий день соглашение было обнародовано как "Договор Сен-Мор-де-Фоссе". Мир был заключен, прошлое забыто, ни одна из сторон не будет преследовать членов другой за их участие в недавних событиях, любой барон, взявший на себя смелость нарушить договор, чтобы напасть на короля, должен будет предстать перед судом других подписантов, и если король сам предпримет что-либо против одного из принцев, остальные придут ему на помощь. Принцы почувствовали улучшение своего положения благодаря двум статьям, в которых король признавал, что они не обязаны отвечать на его призывы, кроме как в случае войны, с одной стороны, и, с другой стороны, обязывался не посещать их, не предупредив по крайней мере за три дня. Людовик поспешил ответить на слабый жест, предпринятый членами Лиги общественного блага, учредив так называемый Совет тридцати шести, который должен был изучить жалобы и провести реформы. Когда эта комиссия собралась через несколько недель, королю не составило труда превратить ее в инструмент, подчиняющийся только его воле.

К тому времени, когда принцы подписали это соглашение, герцог Бурбонский уже поступил на службу к королю, в обмен на что получил, очень большое вознаграждение и управление восточной Францией от Луары до Лиона, то есть территорию, составляющую почти четверть королевства. Однако Людовик уже мог видеть, какую выгоду он получит от вложенных денег. Что касается принцев, которые, как герцог Немурский, граф д'Арманьяк и герцог Калабрийский, все еще оставались с пустыми руками, королю теперь оставалось только дать им что-нибудь, чтобы задобрить графа де Шароле. В итоге граф д'Арманьяк получил очень мало, кроме своего помилования. Герцог Немурский получил титул губернатора Дофине и пенсию. Что касается герцога Калабрийского, то он был вынужден отказаться от требования предоставления войск, которых он так добивался, и довольствоваться определенной суммой денег. Резко отчитав вспыльчивого анжуйца, Людовик повторил свое предложение: в дополнение к некоторым землям он подарит ему 12.000 экю на Рождество, к которым будет добавлена субсидия в размере 300.000 экю, выплачиваемая в течение трех лет[74].

Король любезно настоял на проведении последней церемонии прощания с принцами перед их отъездом[75]. В компании графа де Шароле и герцога Калабрийского он сопровождал нового герцога Нормандского и его наставника, герцога Бретонского, несколько миль по дороге в Понтуаз, а затем вернулся в Вилье-ле-Бель, где они должны были вместе отпраздновать День всех святых (1 ноября). Людовик воспользовался случаем, чтобы предложить свою дочь, Анну Французскую, наследнику Бургундии. При условии, что последний выполнит договор к Пасхе следующего года, Людовик предложил за Анной приданое в 1.200.000 золотых крон, которое графу де Шароле должно было гарантировано передачей ему графства Шампань, в котором король, тем не менее, сохранял право собирать субсидии и другие налоги.

3 ноября, около полудня, король тепло попрощался с графом де Шароле, после чего отправился в Париж, очевидно, в компании герцога Калабрийского. Прощаясь с королем, граф де Шароле туманно заметил, что не сомневается, что тот поступит так, чтобы удовлетворить и герцога Калабрийского. Таким образом Лига общественного блага прекратила свое существование.

Удовлетворив аппетиты графа де Шароле, Людовик сумел навязать принцам, присягнувшим ему на верность, договор, в котором он устранил угрозу со стороны их армий в обмен на уступки, которые были ничтожны по сравнению с тем, на что они вправе были рассчитывать. Несмотря на близость его отношений с королем, несмотря на его любознательность и ум, Панигарола так и не понял, как могла быть осуществлена эта хитрость. Ни в Париже, ни в других местах, за исключением Людовика, никому не удалось понять это.

Но никто лучше него не знал, насколько катастрофическим было восстание крупных феодалов. Это привело к увеличению на 200.000 ливров пенсий, которые он ежегодно выплачивал принцам. Это стоило ему Пикардии и городов на Сомме. Из-за этого он потерял Нормандию, гордость короны. Под взглядами своих подданных он был вынужден вести унизительные переговоры с амбициозными французскими баронами. В Монлери предательство лишило его блестящей победы, а в Париже оно лишило его удовольствия видеть, как враги отступают под ледяными октябрьскими дождями. Однако Людовик не забывал, что именно по результатам судят о том, как следует вести свои дела.