Людовик XIV и его век. Часть вторая

Шевалье де Роган был бретонцем; это был красивый молодой человек лет двадцати шести или двадцати восьми, прибывший ко двору и имевший там огромный успех у женщин. В числе его завоеваний на этом поприще называли даже сердца двух сестер — г-жи де Тьянж и г-жи де Монтеспан. Однако, испытывая по какой-то причине недовольство, шевалье де Роган удалился от двора.

Бдительное око Испании следило за шевалье в этом его уединении и наблюдало за ним даже в его замке. Во Франции зрело тогда огромное недовольство, вызванное новыми налогами, которые каждый раз придумывал Кольбер.

Ученика открыто высмеивали в песенках так же, как в свое время высмеивали учителя, но вот налоги платили с еще большим трудом, чем в эпоху Фронды.

Дворянство Бретани и Гиени, провинций, долгое время считавших себя независимыми, по-прежнему сохраняло сношения с Испанией, имевшей привычку своим золотом поддерживать наши междоусобицы. Определенные предложения были сделаны шевалье де Рогану. Он принял их, ибо входил в число недовольных и жаждал славы еще больше, чем званий и почестей. Голландия присоединилась к Испании и удвоила его денежное вспоможение. Одновременно к шевалье де Рогану был спешно отправлен некий философ по имени Аффиниус ван Энден. И, пока Роган составлял план восстания, ван Энден составлял план учреждения республики. Так что здесь не только затевалось государственное преступление, направленное против особы короля, но и замышлялось изменение государственного устройства.

Должна была взбунтоваться Нормандия. Голландии предполагалось отдать Гавр и Онфлёр. Одновременно испанцы должны были вступить в Гиень, еще не остывшую от гражданских войн эпохи Фронды и еще уставленную феодальными замками, которые с горечью видели, как всемогущая монархия простерла над их вершинами свою власть.

Однако Людовик XIV далеко продвинул искусство дипломатии и посольскую разведку. Так что заговор был раскрыт вовремя; и лишь в Бретани случился небольшой бунт по поводу налога на табак. Шевалье де Рогана арестовали, привезли в Париж и судили там как уголовного преступника.

Роган был приговорен к отсечению головы, а Аффиниус ван Энден — к повешению. Казнь состоялась на площади перед Бастилией.

Их смерть стала важным событием. Со времен казней, которые проводил Ришелье, прошло более тридцати лет, и никто в Париже не видел ничего подобного. На этот раз Людовик XIV выказал себя непреклонным.

Однако умы были отвлечены тогда от этого ужасного события странной тревогой, распространившейся в обществе. После трагической смерти герцогини Орлеанской, вызванной, как мы уже говорили, ядом, случилось множество неожиданных и скоропостижных смертей, причины которых остались неизвестны. Ходили слухи о каком-то сообществе магов и колдунов, о мастерской по изготовлению страшного яда, который парижане, со своей страстью все высмеивать, назвали порошком наследников.

Говорили, будто два итальянца, Экзили и Дестинелли, обнаружили, занимаясь поисками философского камня, секрет яда, не оставлявшего после себя никаких следов. Первой провела опыт с этим ядом Ла Бренвилье, давшая его начальнику полиции д'Обре; он умер и был похоронен, причем ни у кого не возникло ни малейших подозрений в отношении преступницы.

Вскоре Ла Вуазен, известная в то время гадалка, имевшая в высшем парижском обществе славу прорицательницы, поняла, какую выгоду она может извлечь из такого добавления к своему занятию. С тех пор она не только предсказывала наследникам смерть их богатых родственников, но еще и бралась обеспечить, так сказать, обещанное событие. Она привлекла к этому делу Ла Вигурё, которая тоже была колдуньей, и двух священников, Лесажа и Даво.

Следствием такого союза стало увеличение числа преступлений, о которых мы только что сказали; это стало до такой степени тревожить Людовика XIV, что была создана ОГНЕННАЯ ПАЛАТА — чрезвычайный уголовный трибунал, имевший задачей судить виновных.

Учреждение этого чрезвычайного суда дало Парламенту, уже долгое время хранившему молчание, повод жаловаться; это и в самом деле было нарушением его прав. Однако в ответ ему было сказано, что, поскольку в преступлениях такого рода могут оказаться замешаны самые знатные придворные, необходим тайный суд, вроде тех, какие существуют в Венеции и Мадриде.

Ла Рени, начальник полиции, был назначен председателем этого чрезвычайного суда.

Ла Вуазен, Ла Вигурё и оба священника были арестованы; допрашивали их секретно. Но, несмотря на молчание судей, кое-что относительно высокопоставленных придворных особ просочилось наружу.

Вначале внимание суда привлек герцог Орлеанский. Как выяснилось, он дважды посещал Ла Вуазен, сопровождаемый шевалье де Лорреном, графом де Бёвроном и маркизом д'Эффиа.

В первый раз герцог пришел к ней, чтобы узнать, что стало с ребенком мужского пола, которого, по-видимому, принцесса Генриетта родила в 1668 году и отцом которого, по его утверждению, он не был. Принцесса, по его словам, разрешилась от бремени в Англии, и там прошел слух, будто ребенок умер. Герцогу хотелось разобраться в этом важном деле.