Людовик XIV и его век. Часть вторая

Плут Мазарини, к нам придя издалека,
На Лазаря, из притчи бедняка,
Изрядно нищетою был похож;
Но, к королеве оказавшись вхож,
Как тот дурной богач, он вскоре стал богат
И вместо рая путь себе проторил в ад.

***

Преосвященнейший второй уж здесь лежит:
От третьего, дай Бог, судьба нас охранит!

***

Покоится под этим камнем Джульо, великий кардинал.
Прохожий, береги свой плащ, чтоб он его с тебя не снял!

Всех охватило неудержимое желание сочинять эпитафии кардиналу. Поэты, горожане, торговцы — каждый выказывал усердие в этом занятии; не обошлось даже без одного швейцарца, полк которого покойный кардинал распустил и который, проходя мимо его могилы в Венсене, пожелал внести свою долю в эти общие подношения. Он подумал с минуту и вырезал на могильном камне следующее двустишие, которое, по нашему мнению, не хуже всякого другого:

Плут италийский здесь под глыбою почил:
Подлец он был уж тем, что полк мой распустил.

Кто-то еще, не сумев, вероятно, подобрать пары рифм, удовольствовался составлением анаграммы и в имени JULES MAZARIN обнаружил словосочетание ANIMAL SI RUZE.[17]

Ну а теперь, оставив в стороне страсти эпохи и партийную рознь, выскажем суждение о Мазарини с точки зрения итогов его деятельности, а не использованных им средств.

Мазарини продолжал внешнюю политику Генриха IV, то есть стремился к ослаблению мощи Габсбургов. Все средства для достижения этой цели казались ему годными; безбожник в политике, материалист в государственных делах, он не имел ни ненависти, ни любви, ни симпатий, ни антипатий. Любой, кто мог служить его намерениям, был его союзником; любой, кто противодействовал им, становился его врагом. Благо страны стояло у него впереди всего, даже впереди требований короля: Кромвель может помочь ему ослабить Габсбургов, Кромвель может дать ему шесть тысяч солдат, чтобы отвоевать Монмеди, Мардик и Сен-Венан, — министр вступает с ним в переговоры. В качестве награды за союз с ним похититель престола требует изгнать из Франции законных наследников английской короны, и Мазарини изгоняет их, делая исключение лишь для внучки Генриха IV. Он скуп для людей, но ничуть не скуп для дела. И если ему надо сотворить врагов своим врагам, а точнее, врагам Франции, то золото льется рекой.

В течение всего министерства Мазарини война активно продолжается в Нидерландах, Италии и Каталонии. Но, в то время как его генералы побеждают испанцев и имперцев, его агенты ведут переговоры в Амстердаме, Мадриде, Мюнхене и Брюсселе; однако в важных делах он полагается только на себя и самолично ведет переговоры, спорит и заключает соглашения. На переговоры, которые велись на Фазаньем острове, дон Луис де Аро привозит с собой шесть умнейших людей Испании; Мазарини приезжает туда один, противостоит всем, обсуждает параграф за параграфом, фразу за фразой, слово за словом мирный договор в сто двадцать статей; в течение трех месяцев пребывает в борьбе с лучшими политиками того времени; выдерживает двадцать четыре заседания по пять или шесть часов каждое, которые проходят посреди речных туманов и удушливых болотных испарений; подписывает один из самых выгодных мирных договоров, какие когда-либо подписывала Франция; обеспечивает мир Европе, нарушаемый уже пятьдесят лет, и, словно истощив в свершении этого великого общественного дела все свои телесные и умственные силы, приезжает в Париж умереть в то самое время, когда король может сообщить ему, что заключенный при его содействии брак, который ставит Францию в первый ряд мировых держав, благословен Господом и скоро принесет государству наследника престола.