Людовик XVI и Революция

Тереза сделала то, о чем просил ее муж.

— О, как мне приятно это тепло! — воскликнул он.

— И что теперь, друг мой?

— Вы согрели меня, но я чувствую, что боли в животе усиливаются: они стали более резкими.

— Вы хотите принять какое-нибудь лекарство?

— Дорогая жена, доставьте мне удовольствие и откройте окна, чтобы я имел счастье в последний раз увидеть листву. О, какая она свежая, какая красивая! Какой сегодня ясный и спокойный день! О, как величественна природа!

— Господи! Да почему вы говорите мне все это? — откликнулась на его слова Тереза.

— Дорогая жена, — спокойно ответил ей Руссо, — я всегда молил Бога даровать мне смерть прежде вас, и теперь мое желание исполнено.

— Что вы хотите этим сказать?

— Взгляните на это солнце, лучи которого словно притягивают меня; взгляните на этот необъятный светоч: вот Бог! Да, это сам Бог, открывающий мне свое лоно и призывающий меня вкусить тот вечный и неизменный покой, которого я так страстно желал!.. Не плачьте, моя дорогая жена, вы ведь всегда хотели видеть меня счастливым, и скоро это случится!..

Тереза попыталась встать.

— О, не покидайте меня, — остановил ее Руссо. — Я хочу, чтобы только вы оставались со мной и только вы закрыли мне глаза.

— Друг мой, муженек мой, оставьте ваши страхи и позвольте мне дать вам какое-нибудь лекарство. Я надеюсь, что у вас всего лишь обычное недомогание.

Однако Руссо удержал ее.

— Нет-нет, — промолвил он, — я ощущаю у себя в груди острые иглы, которые причиняют мне невыносимую боль… Дорогая Тереза, если я когда-нибудь принес вам огорчение; если, привязав вас к своей судьбе, я подверг вас бедам, которых вы сами по себе никогда не знали бы, я искренне прошу у вас прощения за это.

— О нет, друг мой! — воскликнула Тереза. — Напротив, это я должна просить у вас прощения за те досады, какие я вам порой причиняла!

Однако Руссо уже не слушал ее: он целиком погрузился в другие мысли.

— О Тереза, — прошептал он, — какое счастье для человека умирать, если ему не в чем себя упрекнуть!.. Предвечное Существо, душа, которую я возвращаю тебе в эту минуту, столь же чиста, как и в тот миг, когда она вышла из твоего лона: даруй ей вечное блаженство!

Затем, опускаясь до земных дел, он промолвил:

— Жена моя, я обрел в господине и госпоже де Жирарден нежнейшего отца и нежнейшую мать. Скажите им, что я почитал их добродетели и благодарю их за все те благодеяния, какими они осыпали меня. Распорядитесь, чтобы мое тело, когда я умру, было вскрыто сведущими людьми и был составлен протокол о том состоянии, в каком оно оказалось. Скажите господину и госпоже де Жирарден, что я обращаюсь к ним с просьбой позволить похоронить меня в их саду, в том месте, какое они выберут сами.

— Поистине, я в отчаянии, что вы не желаете ничем помочь себе! — воскликнула г-жа Руссо. — Муженек, во имя дружбы, которую вы питаете ко мне, примите какое-нибудь лекарство.

— Хорошо, я приму, Тереза, — ответил Руссо, — если это доставит вам удовольствие.

Но затем вдруг воскликнул:

— О, я чувствую страшные боли в голове!.. Меня словно рвут клещами!.. Всевышний!.. Боже!

И он надолго застыл в неподвижности, устремив взгляд к небу, а затем заговорил снова:

— Моя дорогая жена, давайте обнимемся… А теперь помогите мне идти…

И он попытался встать со стула, но крайняя слабость не позволяла ему твердо стоять на ногах.

— Доведите меня до постели, — попросил он Терезу.

Ему с огромным трудом удалось добраться до постели, он на несколько минут прилег, но почти сразу же захотел подняться на ноги, сделал два шага по комнате, поддерживаемый Терезой, а затем упал, ударившись лбом об угол камина, и в падении увлек за собой жену.

Тереза хотела поднять его, но, видя его безмолвным и недвижимым, стала звать на помощь.

Тотчас же прибежали люди, вышибли дверь и подняли Руссо.

Тереза взяла его за руку. Руссо в последний раз сжал эту руку, испустил вздох и умер.

Башенные часы в Эрменонвиле пробили одиннадцать часов утра.

Такова версия друзей Руссо, тех, кто утверждал, что его смерть была естественной.

Однако по мнению его врагов, как мы уже говорили, Руссо покончил жизнь самоубийством.

Вот что о его смерти рассказывают они.

Руссо написал «Исповедь», бросавшую тень на многих людей, но, согласно его воле, эта книга не могла быть издана ранее 1800 года. Между тем шведский кронпринц, под именем графа Гага находившийся в Париже, пожелал послушать отрывки из «Исповеди». Об этом желании сказали Руссо, самолюбию которого весьма польстила такая мысль, и он согласился сделать то, о чем его просили. Чтение происходило у маркиза де Пезе, упоминавшегося нами выше. На этом чтении присутствовал Дора, и суждение, которое он вынес о нем, сохранилось в «Английском шпионе» (том I, страница 318, издание 1809 года).

Впечатление от этого чтения было огромным, и все разговоры в Париже велись исключительно об «Исповеди» Жан Жака. С этого времени Руссо мог быть спокоен: он оставлял Терезе Левассер неплохое наследство.

Однажды, когда она выказывала беспокойство по поводу своего будущего, он подошел к шкафу и вынул оттуда рукопись «Исповеди».