Люк Скайуокер и тени Миндора

Он вдруг ощутил, что шепот исходит откуда-то снаружи чужого мозга, как и его собственное восприятие, и что кристаллики каким-то образом улавливают и усиливают этот шепот. У чужого мозга была весьма ограниченная чувствительность к Силе, но кристаллы присовокупляли ее к своей собственной, и такое было проделано уже не с одной сотней мозгов: Люк чувствовал, что они связаны в единую фантасмагорическую систему.

Кто-то руководил этим процессом.

«Коллапсар», – подумал Люк.

И сразу ощутил злобу, что питала эту ауру Тьмы: древний старец, не способный самостоятельно дышать, заточенный в капсуле жизнеобеспечения, изливал наружу свою черную ненависть через опутавшую его тело сеть схожих кристалликов…

И точно такие же кристаллы сейчас росли в теле Люка.

Осознав это, юноша начал бороться: обратил свою волю на кристаллическую паутину в своем теле и позволил Силе насытить энергией свои устремления. Теперь он мог ясно постичь связь между своими кристаллами и кристаллами в чужом мозгу. И когда он пожелал поднять голову, она поднялась; когда приказал глазам осмотреться вокруг – увидел каменную пещеру, слабо освещенную голубыми энергетическими сполохами, пробегающими, будто живые, по стенам и потолку. Точно такие же Люк уже видел прежде в пещере Мрачного престола – но эта энергия не причиняла вреда находившимся здесь людям.

Тут было полно Лунных Шапок.

Все до единой стояли неподвижно, опустив голову и сложив невидимые руки в складках длинных просторных рукавов. И все до единой смотрели на большое и пустое каменное возвышение посреди зала. Возвышение, казалось, было продолжением пола – но не в том смысле, что они были изготовлены из одного и того же камня, а в том, что оно вырастало из него, словно опухоль. Оно было высотой около полутора метров, и его плоская верхняя часть формой и размером походила на удобную односпальную кровать. Время от времени, но с постоянно увеличивающейся частотой, точно надвигающийся прилив, электрические разряды на стенах и потолке замирали и вздрагивали, не сдвигаясь с места, точно захваченные промеж двух электродов, а затем с ослепительно-яркой вспышкой сбегались к поверхности каменного возвышения и исчезали внутри него. Люку наконец все стало ясно. «Это же я, – подумал он. – Вот где я. Погребен заживо внутри твердого камня».

Это не особенно его обеспокоило; после целой вечности в конце Вселенной какая-то банальная смерть мало его пугала. Смерть – ничто по сравнению с тем, что пытался сотворить с ним Коллапсар. Нет, не с ним – с его помощью.

Став им самим.

Люк не знал, сможет ли спастись, но, может статься, он мог помочь этим людям. Для него этого было бы достаточно.

Люк потянулся Силой сквозь кристаллы… но за пределами этого одинокого мозга ему было просто не за что зацепиться. И пусть он ясно ощущал их всех, пусть он слышал, как шепчут кристаллы у них в головах, – но он был не в состоянии обнаружить на них грани, за которые смог бы ухватиться. Все было как в его сне: однообразные голыши из графита, и кругом ничего, кроме Тьмы.

И только в одном – трещина, сквозь которую пробивается луч света…

Из дальних закоулков памяти всплыл один из уроков Йоды, преподанный в долгую ночь летнего солнцестояния, глубоко в джунглях близ экватора Дагобы. «Когда всего себя Силе отдаешь, каждый поступок твой то воплощает, каков ты на самом деле, – твердил старый учитель, наклонившись к костру из кнаттик-корня, который отбрасывал голубоватые тени на его древнее морщинистое лицо. – И тогда Сила сквозь тебя потечет и руку твою направит, и благо великое может родиться даже от незаметнейшего из твоих поступков».

До него так до конца и не дошел смысл того урока. Он только пытался жить согласно озвученным принципам, но сейчас на поверхность его сознания медленно просочился образ. Образ, запечатлевший его собственный кулак, который готовится нанести разящий удар.

Удар прямо в лоб «владыки Макабра», чуть правее центра. Выверенный по силе и точности удар, какой требовался, чтобы расколоть кристаллическую матрицу внутри его мозга.

Поступок, совершенный из милосердия, желания бескровно закончить конфликт, теперь стал для него спасательным тросом, которым он мог вызволить себя из безвременья в конце Вселенной.

Теперь он чувствовал эту связь, чувствовал, что простым усилием воли может добиться подчинения, овладеть этим телом и заставить его действовать по своей указке – и даже передать через это тело свою жизненную энергию, что как нельзя лучше послужит его целям. Он был способен сделать этого человека марионеткой и с его помощью устроить побег себе самому.

Или…

Он мог отбросить страхи, и пусть его поступки воплощают то, каков он на самом деле.

Люк Скайуокер даже не стал колебаться. И вместо того чтобы приказывать, он воспользовался новообретенной связью, чтобы адресовать этому человеку дружеское пожелание.

«Эй, Ник, – позвал он. – Давай просыпайся!»

* * *