Люмпен

Я вздохнул, ещё раз улыбнулся и поведал о наших вчерашних приключениях. Естественно, что рассказывал я не всё и исключительно ту версию, которую мы докладывали руководству, но и она вызвала у моих коллег огромное количество вопросов. Причём, в первую очередь, их интересовало поведение Сечкина, в том числе и насколько деятельное участие он принял в задержании одарённых.

— Как-то быстро наш лейтенант в воздухе переобулся, — прокомментировал по итогу мой рассказ Зорин. — Делайте, что хотите, но я слабо верю в такие метаморфозы. Вчера он чувствовал себя избранным, не задумываясь убил шестерых, а сегодня уже яростный защитник общества и правопорядка. Что-то здесь не то, вот только что именно, я пока не представляю.

— Мне особо добавить нечего, — кроме как пожать плечами, ничего другого мне не оставалось. — С одной стороны, ты, конечно, прав, а с другой, его могли прибить точно также, как и меня. Люди меняются, другой вопрос, что может быть мы просто не можем понять причину этих изменений.

— Всё бывает, — согласился со мной Кирилл, — но пока что я хотел бы видеть за спиной кого-то другого.

— Ну так тебя никто и не просит с ним в атаку ходить, — заметил Столетов. — Надо просто принять как факт, что в ближайшее время Сечкин будет работать с нами. Долго или нет, вопрос вторичный. Главное, чтобы ничего не испортил, а какая никакая польза от его появления уже налицо.

— Да вы просто радуетесь, что от висяка избавились, — усмехнулся Зорин. — Поэтому его и защищаете.

— Да хоть бы и так, — развёл руками Столетов. — Знаешь поговорку, «с паршивой овцы хоть шерсти клок»? Если каждый одаренный поможет также быстро раскрывать непонятные преступления, то я готов их всех по очереди в отделе отстажировать. Какая разница, кто и как нам помогает? Главное результат!

— Боюсь, что всех по очереди у Веденеева сердце не выдержит, — расхохотался Кирилл. — Он и так вчера повторял постоянно, что наши выкрутасы его в гроб загонят. Особенно после того, как эта журналистка с радио появилась и пыталась у него интервью взять. Кстати, Руслан, а пожар то в клинике вы зачем устроили?

Расспросы возобновились. Я старался отвечать, не сильно отдаляясь от истины, чтобы ничего не напутать, но в какой-то момент понял, что рассказ надо бы сворачивать.

— Мужики, дайте хотя бы кофе выпить, — взмолился я. — Мне прямо с утра к Веденееву идти на доклад, а я не спал всю ночь из-за соседей.

— А с кофе проблемы, — развёл руками Столетов. — Наша кофеварка приказала долго жить и, судя по всему, починить уже не получится. Можно, конечно, попытаться сдать её в ремонт, но не думаю, что овчинка стоит выделки.

— Скинемся, — беззаботно махнул рукой Зорин. — Или Сечкина растрясем, у него всё равно денег куры не клюют. А мы, так уж и быть, ему должны будем.

Столетов не стал продолжать эту тему, но я заметил, что слова коллеги ему не понравились. Мой наставник по многим вопросам был гораздо более принципиальным, чем Зорин, и одно из этих жизненных правил касалось долгов. Не в плане того, что долги — это плохо, а в смысле, что надо точно понимать, кому и когда ты окажешься должным.

Сечкин пока еще не стал своим в нашем отделе, поэтому и в список людей, кому Николай хотел бы быть должным, у Романа шансов попасть в ближайшей перспективе не было. Поэтому Столетов свернул неприятную для себя тему и начал рассказывать мне, что происходило вчера в управлении, пока мы наслаждались заслуженным отдыхом.

— Долчанов-старший своё участие в экспериментах сына категорически отрицает, — поведал наставник, протягивая мне знакомый скоросшиватель. — По сути своей, основным доказательством служит дневник его сыночка, или, как Павлик его величает, лабораторный журнал. Схема до безумия простая. Эдуард, ну тот, который владелец ресторана, выбирал жертву из своих посетителей, поил её снотворным и отвозил к братцу в лаборатории.

— Этот придурок надеялся, что у Павлика каким-то образом получится сделать его одарённым, — пояснил Кирилл, заметив моё недоуменное выражение. — Судя по всему, его крайне уязвляло положение ущербного в семье. Хотя, казалось бы, деньги есть, работа есть, чего ему не хватало?

— У них своя логика, — пожал я плечами. — По крайней мере, пока я многого из сказанного Сечкиным не понимаю. Такое ощущение, что мы говорим на одном языке, но живём на разных планетах. Вот, например…

Продолжить мне не дала дверь, распахнувшаяся с громким стуком. Сопя от натуги, в проём кое-как протиснулся наш новый коллега. В руках у Романа было сразу три пакета и объемная разноцветная коробка.

— Доброе утро! — известил он всех о своем появлении. — Прошу прощения, что немного задержался, на входе хотели убедиться, что я не бомбу в кабинет тащу! Вот!

И он с гордостью показал рукой на только что поставленную на пол коробку.

— Это что? — с подозрением уставился на неё Столетов.

— Так вот же картинка, — заулыбался Сечкин. — Автоматическая кофемашина с фильтром воды, тремя видами помола зерен и капучинатором. Круто, да?

— Может и круто, — протянул Зорин. — Мы-то здесь причем?