Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

— А как вы узнали… ну… что… это… сейчас начнется? — Светка испуганно покосилась на окно и размашисто плюхнула в чашку четвертую ложку сахара. С горкой.

— Иногда по утрам от нечего делать я слушаю прогноз погоды, — с надменной невозмутимостью отчеканила Эльвира и посмотрела на Светку колючим холодным взглядом, от которого по спине у меня побежали мурашки, а в животе что-то ухнуло и оборвалось. Светка недовольно поморщилась, хрюкнула и покачала головой, всем своим видом давая понять, что ее на мякине не проведешь.

— Прогноз всегда врет. У них, наверное, с кофейной гущей напряженка, — лихо съязвила Светка и приосанилась как матадор перед боем. Взгляд поверх криво сидящих очков ожег меня точно молния.

— Правильно ли я вас поняла? — на сей раз хрипловатый голос звучал вкрадчиво и мягко. Тонкие хищные ноздри трепетали в предвкушении близкой добычи. — Вы полагаете, что гадание на кофейной гуще превосходит по степени точности научные методы обработки информации?

— Да, полагаю, — заявила Светка и отправила в рот очередную ложку вишневого варенья.

— Какая прелесть! — Эльвира театрально всплеснула руками. — Тогда, может быть, вы и теорию прогресса ни в грош не ставите?

Светка тревожно заерзала на стуле. Нет, к теории прогресса у нее, пожалуй, претензий не было. Но отступать Светка не привыкла. А потому, сделав умное лицо, она пустилась в пространные рассуждения о новейших достижениях науки и техники. Это был Светкин конек. В сотый раз изумляться почерпнутым из Интернета сенсациям было скучно, и меня незаметно снесло в страну грез и фантазий. Над головой упруго трепетал алый парус, за бортом пеной вскипали волны, мимо на всех парах проносились крылатые эльфы. «Домой, домой!» — кричали они, указывая на узкую полоску суши, едва различимую вдали. Берег стремительно приближался. Сгущались тучи. На секунду молния высветила огромное старое дерево перед величественным замком, венчающим вершину утеса. От громовых раскатов содрогнулись стены. В кухне стало еще темнее. Пылал очаг, о чем-то переговаривались портреты. Сквозь наступившие сумерки я смотрела на Эльвиру без страха, не боясь встретиться с ней взглядом. Ее глаза казались мне смутно знакомыми. Глаза цвета пепла и неба, цвета майской грозы и зимних сумерек. Где-то, когда-то я уже видела эти глаза. Описать их невозможно. И жуть, и восторг, и трепет… Часы на стене пробили полдень. Смущенно поежившись, я уставилась в свою чашку. Над моей головой мягко прошелестели бусы. Тонкая, почти невесомая рука, изящно охваченная в запястье широким серебряным браслетом, пододвинула ко мне розетку с вареньем. На безымянном пальце тускло блеснуло старинное медное кольцо.

— Всему должна быть причина, — назидательно выговаривала Эльвира. — Счастливой собаке нет нужды убегать из дома. Так что же все-таки произошло? — очки, косо сидевшие на костлявом тонком носу, участливо качнулись.

— Понимаете, наша Люся обожает футбол… — начала я и замолчала. К горлу подкатил ком.

— Футбол? Правда? — Эльвира оживилась. — Это очень, очень интересно, — воскликнула она, привычным жестом поправляя очки.

— Угу, — промычала Светка, хмуро налегая на вишню.

— А вчера, когда она увидела Фуфин мячик…

И я рассказала Эльвире все. И про Фуфу, и про мячик, и про то, какая Люся замечательная собака, и как она забавно вертит своей лохматой головой, пытаясь понять человечий язык, и про подарок, который я обещала ей на восьмое марта, и про сегодняшнее, самое страшное в моей жизни утро… Эльвира слушала рассеянно, водя длинным тонким пальцем по губам и время от времени бросая взгляд в окно, где снежный буран с неистовой силой крутился по двору огромной белесой баранкой.

Дойдя до старика в синей шапочке, я облизнула сухие губы и замолчала. Эльвира откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и сжала виски кончиками пальцев. На ее лице появилось напряженное, тревожное выражение. Высокий бледный лоб прорезала вертикальная складка.

— Опять петарды, — пробормотала она, брезгливо поморщившись. — Когда это кончится? Хоть бы что-нибудь новенькое придумали…

Светка громко сглотнула и вытаращила удивленные глаза. За окном свистел ветер. Мерно тикали часы на стене. Взрывов петард слышно не было.

Не обращая на нас внимания, Эльвира продолжала что-то бормотать себе под нос невнятной скороговоркой:

— Хрустальный шар… Совещание… завтра… троллейбус номер тринадцать… Где музыканты? Где Царица Египетская?! Куда эта чертовка запропастилась? Вечно не дозовешься… Так… Неужели нельзя было подобрать толковую бабушку… Это что еще за дела?! Куда? Стоять! Стоять, шельма!

Эльвира взвизгнула и судорожно схватилась рукой за бусы. Наши глаза на мгновение встретились, и по тому, как сошлись брови на ее переносице, я поняла: что-то случилось. Или вот-вот должно случиться. Что-то страшное. Что-то… Мутным невидящим взглядом она обвела кухню. Рука, держащая бусы, дрогнула, пальцы разжались. По мере того как Эльвира приходила в себя, ее дыхание успокаивалось, взгляд становился все яснее.