Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

— Ну да, ты еще скажи, что у нее карма такая: нести в глазах мировую скорбь и хватать за задницу добропорядочных граждан, — запротестовала я, нисколько не веря в чудесное перерождение зловредной псины, главным устремлением которой, судя по всему, было доставить окружающим как можно больше неприятностей. И почему мир так устроен, скажите на милость? Почему в нем пропадают вовсе не те, кому как раз неплохо было бы пропасть? Ну что бы страшного произошло, если бы в одно прекрасное утро взяла и пропала, скажем, наша математичка? Лично я ни капельки бы не расстроилась. И никто из нашего класса не расстроился бы. Потому что вот уже второй год, подходя к ее кабинету, мы тщетно возносим мольбы к небу в надежде на то, что ангел-заступник школьного люда чуть приоткроет крышку какого-нибудь люка, сдвинет кирпич или на крайний случай снова отправит Аннушку в магазин за маслом… Увы, пока небеса остаются глухи к нашим мольбам. Каждый день Евгеша приходит в школу, каждый день с подчеркнуто-вежливой инквизиторской улыбочкой требует, чтобы дневник касался крышки стола, парты стояли ровно, как по линеечке, доска блестела идеальной чистотой, а ученики не скрипели стульями, дышали через раз и открывали свой поганый рот только если на то будет ее высокое соизволенье. Не мудрено, что даже кошка Нюрка, всеобщая любимица, частенько наведывающаяся в школьный двор, обходит Евгешу за километр.

В то время как я предавалась горестным раздумьям о превратностях собачьих и человеческих судеб, мои руки ловко орудовали ножницами, с каждым новым объявлением, приближая счастливый миг Люсиного возвращения в родные пенаты. Ради этого я была готова изрезать тонну бумаги и сверху донизу заклеить эрдельскими мордами все фонарные столбы в округе.

— Как ты думаешь, люди часто читают объявления? — спросила Вероника, запихивая пухлую пачку Люсиных портретов в рюкзак.

— Конечно! — поспешила заверить я. — Возьмем, к примеру, меня. Лично я всегда читаю объявления. А чем еще заниматься на остановке в ожидании троллейбуса? И знаешь, объявления иногда попадаются очень забавные. Вчера, например…

Так и не дождавшись конца фразы, Вероника удивленно обернулась. Но я была уже далеко. Пятки моих мыслей сверкали вокруг сероватого клочка бумаги на фонарном столбе, где мириадами солнечных зайчиков вспыхивало, играло и переливалось имя РОЗАЛИЯ.

— Слушай, Ника, а куда ты дела тот телефон, что мы вчера сорвали на остановке? — вернулась я мыслью к исходному пункту, на котором моя фантазия уже успела возвести впечатляющих размеров песочный замок.

— В карман положила, — Ника аккуратно застегнула молнию на рюкзаке и выпрямилась.

— Тащи, тащи скорей! — загорелась я. — Будем звонить!

— Может, не стоит? — Ника колебалась. В ее и без того смятенной душе копошился червь сомнения.

Мучительно сдвинув брови и впившись пальцами в лямку рюкзака, она боролась с лихорадкой авантюризма, которую я буквально излучала каждой клеточкой своего существа. Однако исход борьбы был предрешен. Рыжая собачья морда взывала к спасению.

— Ты что?! — коршуном закружила я вокруг Ники, воинственно расправив крылья. — Здесь же каждая минута дорога! Мало ли что может случиться, пока мы будем бегать от столба к столбу и от помойки к помойке. Давай, тащи телефон. Вдруг эта Розалия и правда поможет нам найти Люсю?

Ника тяжело вздохнула и, выпустив рюкзак, смиренно отправилась в коридор искать вчерашний день в кармане своей куртки. Пошебуршав с минуту у вешалки ворохом семейного достояния, она вернулась с крошечным мятым клочком бумаги, который тут же мне и протянула. К телефонам Ника, кажется, с рождения испытывала патологический страх. Заставить ее кому-нибудь куда-нибудь позвонить стоило обычно неимоверных усилий. А потому, чтобы не терять драгоценного времени, спорить я не стала и, расправив на столе серый жеваный обрывок, решительно сняла трубку.

Разговор оказался коротким, но конструктивным. Приятное женское контральто с задушевным придыханием спросило меня о цели визита, сочувственно помычало, назвало причитающийся за визит гонорар и назначило время. Повесив трубку, я победоносно воззрилась на Нику с видом кролика, выигравшего в лотерею тонну отборной морковки.

— Ну что? — теребила меня Ника, сгорая от нетерпения.

Выждав положенную по законам жанра паузу, я помахала перед Никиным носом бумажкой с адресом и громогласно объявила:

— Тащи копилку! Розалия Петровна ждет нас сегодня, ровно в четыре! Просила не опаздывать, не есть в обед ничего мясного и обязательно иметь при себе фотографию объекта.

— Отлично. Значит, мы еще успеем расклеить пару пачек, — Ника проворно метнулась к рюкзаку. — Ты чего сидишь? — удивилась она, глядя на мою постную физиономию. — Пошли скорее. Сама же говорила, что каждая минута дорога.