Лютая охота

«Лет пятидесяти, заядлая курильщица», – была первая мысль Леа. «Скверная гигиена жизни, склонна к сердечно-сосудистым и неврологическим заболеваниям, к раку, облысению, ослаблению памяти и гипертонии», – была мысль вторая. «Характер отвратительный», – была третья мысль. Но Леа предпочла все это одиночеству в неволе.

– Меня зовут Леа Деламбр, – сказала она тихо, на тот случай, если под дверью кто-то подслушивал. – Я врач. Я не знаю, где мы: мне надели на голову мешок и привезли сюда.

– Ага, значит, мы в одной лодке… Меня зовут Эстер Копельман, – ответила вновь прибывшая гораздо громче, словно ей было наплевать, слушают их или нет. – Я журналистка. Как вы сюда попали?

– Сначала расскажите вы, – сказала Леа с недоверием.

Эстер помедлила:

– Я занимаюсь расследованием серии преступлений и исследую тех, кто их совершил и их мотивацию. И, похоже, я слишком близко подошла к истине… а преступники не хотят, чтобы эта истина выплыла на свет божий.

– А что за преступления?

Внезапный интерес Леа не укрылся от журналистки.

– В том числе и убитый парень, найденный на мосту… У него на груди было выжжено слово ПРАВОСУДИЕ. А что, вы имеете к этому делу какое-то отношение?

– Расследованием этого дела руководит мой друг.

Эстер Копельман застыла.

– И как его зовут?

– Сервас. Майор Сервас.

* * *

23:20. Два вертолета отдела Обеспечения безопасности населения транспортировали сотрудников тулузского спецназа. С точки зрения Самиры и Венсана, сидевших с ними в кабине, над холмами они летели слишком низко. Этот тип вертолетов был одним из самых бесшумных в своей категории, но все-таки надо было соблюдать дистанцию. Члены подразделения собрались и вооружились дубинками меньше чем за двадцать минут, в соответствии с инструкцией. Кроме Самиры, женщин в отряде не было.

Внизу, слева от вертолетов, длинная вереница автомобилей рассыпала по ленте шоссе голубые искры крутящихся фонарей: фургоны везли резервные материалы, подкрепление для следственной бригады и для группы вмешательства во главе с комиссаром департаментской безопасности, и весь состав двигался гораздо быстрее разрешенной скорости.

Самира заметила, что ночь становилась все темнее, несомненно, из-за того, что луна снова спряталась за облаками. Хорошо еще, что не было дождя.

Она вглядывалась в ребят из службы безопасности, в полной амуниции и в касках, сидящих рядом с ней. Инструктаж свели к минимуму: время поджимало. Но каждый из них четко знал свои обязанности. Они были закаленными, прекрасно тренированными, обстрелянными профессионалами.

Но им предстояло встретиться лицом к лицу с такими же опытными полицейскими и военными. Самира заметила, как застыли их лица, когда им объявили эту новость. Они не знали ни расположения на местности, ни численности неприятеля. Дело обещало быть очень нелегким. И у них в руках был Мартен… При этой мысли у нее стало покалывать в затылке и пересохло во рту.

«Дрянь дело», – подумала она, ощущая под собой вибрацию вертолета и машинально беря термос с кофе, который ей кто-то протянул.

* * *

– Приступим, – сказал генерал.

Он подошел к двери, находившейся слева, сильным движением распахнул обе створки и знаком велел Сервасу приблизиться. В середине просторной комнаты с высоким потолком и гобеленами на стенах, как и в той, где они находились, Мартен увидел стул. Его освещал мощный прожектор, а напротив него стояла камера на треноге. Пространство за камерой было затянуто белой простыней так, чтобы ничего, кроме стула, не попало в кадр.

– Садитесь, майор.

Он послушно сел, а звериные маски выстроились полукругом напротив. Их нелепые силуэты казались китайскими тенями, проступавшими на фоне яркого света прожектора.

– Смотрите в камеру, – сказал генерал, и его синие глаза сузились до размера щелей. – Там суфлер, вы должны будете прочесть текст, который пойдет в титрах. Будьте естественны, говорите внятно. Мы сделаем столько дублей, сколько понадобится.

Он взглянул на первые строки текста на экране, и по телу пробежала дрожь. Жилы наполнились ледяной жидкостью.

«В этом видео… Я хочу сказать правду… Это я…»

– Никто в это не поверит, – сказал он. – Чушь несусветная. Гротеск…

Генерал покачал головой, изображая полное согласие.

– Пожалуйста, подумайте о Леа, майор. И о Гюставе… Вы это сделаете для них. Разве вам не хочется, чтобы они остались в живых? Еще как поверят, потому что мы оставили в вашем кабинете кое-какие вещи, доказывающие, что вы склонны к депрессиям, находитесь на грани самоубийства…

Сервас нахмурил брови:

– Это еще что? Какие вещи?

– Два пустых тюбика из-под антидепрессантов, порванная фотография твоей зазнобы, слово ПРАВОСУДИЕ, кое-как нацарапанное в твоем блокноте. Я их сам несколько часов назад засунул в ящик твоего стола, запертый на ключ, – заявил Рафаэль Кац, снимая маску шутника-Медведя. Ты должен делать, что тебе говорят, Мартен. Ради безопасности и блага Гюстава и Леа…

Сервас посмотрел на юного лейтенанта, и в нем закипел гнев.