Лютер. Книга 1. Начало

ЭЛИЗАБЕТ КОЛЭМ

26 лет, Сток Ньюингтон. Погибла во время спасения своей семьи и дома, вынося во двор пылающий парафин. 1 января 1902 года.

ТОБИАС СИМПСОН

Погиб, успев спасти множество жизней при крушении льда на прудах Хайгейт. 25 января 1885 года.

ДЖЕРЕМИ МОРРИС

В возрасте 10 лет, во время купания на канале Гранд-Джанкшен, пожертвовал своей жизнью, спасая тонущего товарища. 2 августа 1897 года.

Мемориал героическим самопожертвованиям… Да, в Викторианскую эпоху умели придумывать названия.

Он оборачивается, а Зои уже здесь: дрожит в своем промокшем пальто, держа в руках два стакана магазинного кофе.

— Я видела в новостях, — сообщает она с ходу.

— Да. — Он берет кофе у нее из рук. — Скверный сегодня день.

Они стоят рядом, читая надписи на плитах. Потягивают кофе.

— Ребенок жив? — спрашивает Зои.

— Не знаю. Какая-то часть меня надеется, что нет.

— Ты домой-то сегодня придешь?

— Не могу. Роуз просила остаться.

На самом деле Роуз Теллер приказала ему отправляться домой и хоть немного поспать. Сейчас в нем нужды нет: на работу подтягивают сотрудников, которые сидели на больничном. Спецгруппы наблюдения готовятся мониторить больницы, травматологии и приюты. Там уже негласно дежурят сотни копов, дожидаясь, когда из мрачных лондонских туманов где-нибудь да вынырнет Пит Блэк с неумело закутанным младенцем на руках — живым или мертвым.

— Ты как, справишься сама? — спрашивает Лютер.

— Постараюсь, — отвечает она. — Бокал вина, да еще надо кое-что наверстать по работе: два часа сегодня проканителилась с этими чертовыми шестиклашками.

— Запри все окна и двери, — говорит Лютер, — поставь дом на сигнализацию. Двери лучше всего закрыть еще и на засов. И переднюю и заднюю.

— Я, кстати, всегда запираю и окна и двери.

— Я знаю.

— Тогда зачем говоришь?

— Мне так легче.

— Вот с этим-то и проблема, — вздыхает она. — Когда весь день во всем этом варишься, ты начинаешь видеть это повсюду.

— Я знаю.

— Но ведь не везде так.

— Я знаю.

— Когда мы были совсем еще молодыми и ты только начинал, — смотрит на него Зои, — помнишь, ты отправился в ту квартиру? Там, в одиночестве, умерла какая-то старушка. Преставилась и просидела мертвая в кресле почти два года. Высохла до состояния мумии.

— Ирена, — вспоминает он.

— Да, она. И вот ты пришел домой. Мы тогда снимали квартирку на Виктория-роуд — крохотульку, санузел совместный. А внизу еще такая чумовая пара жила, Венди и Дэйв.

Лютер печально улыбается, припоминая.

— Я к тому времени уже заснула, — продолжает Зои. — А ты зашел и сел на краешек кровати. Я приоткрыла глаза, смотрю — а ты минут за десять вылакал пол-литра виски. Вот тогда я впервые увидела, как ты плачешь, просто обливаешься слезами.

Он пожимает плечами:

— Грустно, наверное, было.

— Понятно, что грустно. Не то слово. Я все еще иногда о ней думаю.

— И я тоже.

— А ты, когда напился тогда, разозлился. Ну прямо таки разъярился. Рассвирепел.

Лютер недоуменно оборачивается:

— Из-за чего?

— Из-за шуточек, которые они отпускали. Копы, медэксперт, санитары «скорой»… Вроде как глумились. Ты сказал мне тогда, что они вели себя так, как на их месте, наверное, вел бы себя убийца. И злился на себя за то, что ничего не высказал им. Не одернул, не призвал проявить хоть чуточку уважения.

— Да мне лет-то сколько было.

— Сколько бы ни было, но ты мучился вопросом: а что, если это жуткая ошибка с твоей стороны — поступить на службу в полицию. — Она смахивает с глаз мокрую прядку волос. — Тогда ты в первый раз заговорил об уходе из полиции. Шестнадцать лет назад. И с той самой поры нет-нет да и возвратишься к этому вопросу.

— Я знаю.

— Но ты этого так и не сделал.

— Знаю.

— И не сделаешь.

На это он не отвечает, да и что тут ответишь…

Зои придвигается ближе. Они по-прежнему делают вид, что рассматривают плиты.

— Ты слышал когда-нибудь о биполярном расстройстве? — спрашивает она.

Лютер в ответ смеется.

— Нет, я серьезно, — сердится она. — Это довольно трудно диагностируется. Я читала: гипомания, которая часто проявляется как повышенная активность.

— Я что, по-твоему, маньяк? Просто я устаю, выматываюсь.

— Но ты не можешь заснуть.

— Это не одно и то же.

— Я имею в виду, что ты не спишь вообще. Вдумайся: во-об-ще.

— Ну так я же принимаю таблетки.

— Ты говоришь, от них в башке туман.

— Да, туман.

— А ты знаешь, что у людей с биполярным синдромом высокая склонность к самоубийству?

— У меня этого нет.

— Ты серьезно? Вообще, что ли, нет? Даже мысли не возникает?

— Она у всех возникает. Время от времени.

— Вот у меня, например, не возникает.