Льются слова, утекая в песок...(СИ)

- Ты никогда не был особо бедным, - отметила Таня. – Да и в любом случае, Глеб, ты же прекрасно понимаешь, что только так у нас всё может получиться, - говорила девушка тихо, поэтому собравшиеся вокруг старики совершенно ничего не слышали – её муж вновь продолжал наблюдать за ними слишком пристально, и Бейбарсов, словно почувствовав это, прикоснулся губами к руке рыжеволосой, сжимая в своей ладони её тонкие пальцы.

- Ты сама обвиняла меня в недостатке средств прежде, - спокойно промолвил Бейбарсов. Надо сказать, порой он действительно скучал за маленькой мастерской, в которой не было никого, кроме картин и его самого, о старом доме, из которого нельзя было выйти, когда шёл сильный снег, о дурацком пружинистом матрасе, на котором спалось куда удобнее, чем на проклятых пуховых перинах и всём прочем, что только приволакивали слуги.

Таня прикрыла глаза, словно собираясь что-то промолвить, но так и не ответила, решив, что это абсолютно нормально – промолчать в ответ. Рыжеволосой не хотелось думать о плохом, и она просто наслаждалась тем, что могла поиздеваться над мужем хотя бы так – Клопп всегда был редкостным собственником, пусть на самом деле она не нужна была ему даже на одну сотую процента.

В конце концов, заманчиво улыбнувшись Бейбарсову и что-то шепнув ему на ухо, девушка поднялась на ноги и направилась к своему мужу уверенным шагом.

- Меня сегодня вечером не будет дома, - спокойно, не обращая внимания на чужие взгляды, промолвила тихо она. – И ночью тоже, я думаю.

Конечно, слухи бродили уже давно – Клоппа это сводило с ума. Прошло всего недели три его попыток получить проклятую расписку обратно, но при этом ни единого намёка о том, что дело закончится успехом, не было. Старик знал, что о его жене болтают всякие глупости, а весь светский мир шепчется о том, что она нашла утешение в руках молодого богача, который держал её мужа на денежном крючке.

Весь светский мир был уверен в одном: Гроттер не пропадёт, даже если с Клоппом что-то случится.

Он проводил Таню презрительным взглядом, то и дело порываясь что-то сказать вслед, но всё же сдержался, потому что его вновь отвлёк разговор с кем-то; всё это переставало уже быть забавным или интересным. Знакомый, чуть более молодой, если это вообще важно, говорил о том, что надо помнить о собственной гордости и о том, что на самом деле надо было сотворить ему, как уважающему себя человеку и мужу. Увы, но дуэль, даже для восстановления честного имени, ему не подходила – Клопп был уверен, что даже если Бейбарсов не умеет стрелять, то руки у него трясутся в десятки раз меньше, чему восьмидесятилетнего старика.

***

- Где ты была?! – теперь у Клоппа ещё сильнее дрожали руки. Его молодая – даже слишком, - жена выглядела чрезмерно счастливой, а в волосах её запутался лепесток розы, о котором, как считал старик, девушка даже и не догадывалась. – Где ты была, я тебя спрашиваю?! – он швырнул в Гроттер хрустальный кубок, который попался под руку, но старческих сил не хватило для того, чтобы сделать это с достаточной силой, и хрусталь развалился на мелкие кусочки прямо у ног девушки. Она посмотрела на мужа с некоторой долей отвращения, переступила через осколки и направилась к лестнице, выпутывая из рыжих прядей лепестки чёрных роз, так удачно припрятанные Бейбарсовым на самом видном месте – это оказалось очередной частью интриги.

- Я выполняю Ваши указания, - не поворачиваясь уже лицом к Клоппу, спокойно промолвила Татьяна. – Вы сами сказали мне поступать именно так, вот я и исполняю данное мною слово.

Девушка говорила до такой меры уравновешенно, что Клопп вновь швырнул какие-то бокалы, рассыпавшиеся с тихим звоном по полу. Таня оглянулась, наблюдая за ним, а после промолвила всё так же идеально тихим голосом:

- Нужные документы ждут тебя внизу.

- Это не давало права тебе изменять мне! – Клопп даже не заметил, что в обычно язвительно-уважительной манере речи Татьяны появилось проклятое “ты”, которое совершенно не вписывалось в стандартную картину их разговоров. Он сначала рванулся к тем документам, о которых думал больше всего, а после вновь оглянулся, внимательно посмотрел на свою жену и потянулся за огромным осколком стекла, который валялся у него под ногами. – Ты не имела права! – собрав в кучу остатки собственной жизненной энергии, он рванулся вперёд, к лестнице, пытаясь убить свою жену – осколок в дрожащих руках сильно ранил кожу, но Гроттер, демонстрируя искренний испуг, упала на ступеньки даже раньше, чем Клопп подошёл поближе.

- Помогите! – в доме всегда было полно слуг, и они слушались хозяйку намного больше. – Помогите! Он сошёл с ума!..

Топот ног ознаменовал наступление новой, искренне неприкосновенной доселе эпохи, которая поглотила весь мир и не позволяла никому даже пытаться дышать и двигаться с уверенностью дальше. Всё вокруг попросту воспылало и не пыталось возникнуть в мире вновь… И усталенные порядки попросту успели рухнуть.

Весь светский мир вскипел.