Льются слова, утекая в песок...(СИ)

- Потому что кое что придётся менять, - спокойно ответила девушка. - Но общая концепция, как мне кажется, сохранится, - она вздохнула и бросила взгляд на окружающих. – Но я боюсь, что нас могут услышать, - она скривилась немного недовольно. – Поэтому не обнимай меня так, мы ведь, в конце концов, не знакомы.

- Всё может быть, - пожал плечами Глеб, но их разговор временно прервался. Танец, достаточно странный и неуклюжий, прервался на какой-то слишком драматичной ноте – вдруг оборвалась музыка, и все уже расходились по сторонам, вновь продолжая светскую беседу. Гроттер же, сжав ладонь художника, потянула его куда-то за собой, не оглядываясь и словно позабыв о том, что она не хотела привлекать постороннее внимание. Всё это сейчас было абсолютно не важно – оказавшись в холле, где не было уже ни единого живого человека, кроме их самых, она наконец-то тихо прошептала, всё ещё опасаясь быть услышанной:

- Мой муж, конечно, может быть каким угодно железным человеком, но всё же в восемьдесят лет присутствуют определённые слабости, - она усмехнулась. – И я знаю, как можно избавиться от него… Без убийства.

Глеб вскинул бровь – убивать, собственно говоря, он и не собирался, но, впрочем, лишь прислушался к словам Тани, пытаясь понять, в чём именно заключается её задумка.

========== Чтение четвёртое. Русалка и принц ==========

- Чёрт, чёрт, чёрт! – Клопп бросил папку с документами на стол и топнул ногой, а после тут же схватился за спину, вспоминая о собственной старости. Татьяна, которая сидела в кресле совсем рядом, лишь недовольно скривилась – у мужа был очередной приступ ненависти к окружающему миру и собственным ошибкам. Гроттер терпеть не могла, когда он выходил из состояния спокойного, абсолютно уравновешенного старика и начинал кричать, когда забывал о том, что умеет манипулировать людьми, и вдруг повышал на них голос.

Таню это просто неимоверно раздражало. Она вспоминала о том, как в прошлый раз Бейбарсов спокойно пояснял ему что-то, и лишь вздыхала – план вроде бы работал, но всё равно она не была до конца уверена в том, что идёт по правильному пути.

Впрочем, одно точно: для её ненавистного мужа самое главное – это деньги, и он ни за что не согласится их потерять. Это у него, наверное, в крови – и рыжеволосая ненавидела его ещё и за те капиталы, благодаря которым это чудовище вообще стало её мужем. Тане отчаянно хотелось отказаться от всего и сбежать, но это было бы слишком неосмотрительным, неправильным и глупым шагом.

Покачав головой, Гроттер усмехнулась и бросила взгляд на только что вымытое служанкой окно, сквозь которое можно было увидеть просыпающийся мир. Наступала весна – достаточно быстрыми шагами она врывалась в привычный расклад этого мира, оставляя свои тонкие следы на каждой полоске снега коричневыми следами неприязни и грязи, создавая зелёные почки на деревьях и пытаясь воссоздать мир прежний, более яркий и насыщенный, чем прежде.

Уже подходил к концу март, хотя мир только-только начинал просыпаться, а весна делала первые неуверенные шаги навстречу своему относительному, достаточно хрупкому счастью. Мир заливало сплошным счастьем, но Таня смотрела на слякоть крайне недовольно, потому что всё это ей абсолютно не нравилось – девушка мечтала спрятаться куда-то как можно скорее и просто быть с любимым человеком.

Прошло уже почти три месяца, но всё продвигалось слишком медленно и неуверенно. Гроттер боялась, оглядывалась и то и дело пугалась всего происходящего – ей казалось, что всё окончательно сошло с ума.

- Что случилось? – спросила она у мужа, глядя на него с плохо скрываемым презрением и недовольно вздыхая – эх, что бы это такое сделать, чтобы больше никогда в жизни не видеть его?

- Чёртова старуха, - прошипел Клопп, словно это не ему совсем недавно исполнилось восемьдесят один. – Чёртова, проклятая, дохлая старуха! Она не могла отыскать себе в наследники кого-нибудь поглупее? – мужчина поднял руку, чтобы вновь ударить кулаком по столу, но его ладонь безвольно рухнула на деревянную поверхность. Таня промолчала, рассматривая набухшие вены на руках у мужа – несколько раз пальцы содрогались, словно от судорог, но Гроттер это совершенно не расстраивало. – Проклятая старая карга! Где она нашла этого… Родственничка? Чёрт, где же я его видел, где же я его видел…

Гроттер лишь закатила глаза. Клопп был настолько невнимателен к людям, что даже не запомнил художника, у которого заказывал портрет собственной жены – впрочем, это оказалось им на руку, и Таня не отказалась бы от того, чтобы относительная амнезия её дражайшего муженька длилась как можно дольше.

- Ты должна мне помочь! – воскликнул Клопп.

- Я? Вам? – притворно удивилась Таня, используя как аргумент слова старика из предыдущей ссоры. – Но ведь я глупая девчонка, которая ничего не понимает в столь важных делах, которыми Вы ворочаете.