Льются слова, утекая в песок...(СИ)

Таня даже не подняла головы. Ей было жутко неинтересно – наверное, её бывшие подруги разговаривали о каком-то новом симпатичном юноше, которого им вдруг захотелось соблазнить – такие порой появлялись тут, отличаясь внешностью и каким-то блеском в глазах от уже состарившихся, отвратительных богачей – это были наследники мёртвых богатых дядюшек, наследство на которых сваливалось неосознанной лавиной, и они путались в собственных деньгах, пугаясь осознания того, что на самом деле им доступно. Они покоряли самых красивых и самых недоступных на первый взгляд девушек своим богатством и пока что ещё сохранившейся привлекательностью, а после вдруг банально таяли, превращаясь в банальные истоки дыма, никому не нужного, женились и смешивались с толпой, превращаясь всё в таких же старых и толстоватых мужчин, максимум – поседевших уже джентльменов, не утративших пока что остатки былой красоты, но уже близившихся к столь печальному концу.

- Позвольте пригласить вас на танец, - послышался приятный, бархатистый голос совсем рядом – наверное, именно об этом молодом человеке и шла речь. Тане хотелось отказать, но, уже практически негодующе воскликнув о том, что она не танцует, уже подняв голову и собираясь отказать, девушка вдруг замерла.

- Да, - слабо кивнула она под тихие хихиканья подруг, попадая в плен его великолепных глаз и чувствуя, что уже ни за что не откажет в этом танце – и во всех следующих тоже.

Нет, ей, самой богатой женщине этого города, ещё и при муже, который совсем не мог помешать по причине собственной старости, не нужны были деньги – но прекрасные чёрные глаза художника, с которыми она только что столкнулась, с новой силой пробуждали старые чувства, вспыхнувшие в ту ночь.

- Глеб, - прошептала совсем-совсем тихо девушка, прижимаясь к нему. – Как ты тут оказался? – она чувствовала горячие руки у себя на талии, прильнула к нему всем телом, осознавая, что пусть это и немного неприлично, но зато вполне логично для такого бала. – Я думала, что ты не придёшь… Но бедняков редко пускают на такие мероприятия. Их вообще не пускают на такие мероприятия – мне порой кажется, что здесь даже слуги как минимум герцогами и графьями… Как ты сюда попал?

- Порой людям везёт, - улыбнулся он. – Твой муж – ещё не самый старый клиент. Помнишь те чёрные розы, которые ты видела у меня на первом этаже? Картину?

- Звания продаются за картины? – Гроттер вспомнила, где видела её ещё раз. – О… Старушка долго искала, кому бы отдать свои имения… Но неужели…

Чёрные розы, великолепные, прекрасные и просто идеальные, висели на стене в спальне у усопшей – тогда Таня не обратила на это внимания… Она помнила, как старушка рассказывала о картине, подаренной племяннику – племяннику, который, пусть и не родной по крови, по завещанию должен был получить всё – имения, заводы, звания, деньги и титулы. Всё, что должно быть у человека для того, чтобы попасть в высшее общество.

И этого племянника, как оказалось, звали Глеб Бейбарсов.

Таня улыбнулась. Она никак не могла приветь в это, но факт оставался фактом – тот, с кем она так мечтала встретиться всё это время, вдруг оказался столь близок…

- Я же обещала, что мы всегда будем вместе, - прошептала тихо-тихо Таня. – И теперь я даже знаю, как можно это осуществить.

- Уверена?

- Уверена в том, что никто не будет осуждать, если молодой вдове вскружит голову столь привлекательный аристократ и дворянин, на которого смотрят сейчас все присутствующие в зале женщины, - прошептала Таня, кружась в танце. – Уверена, что это будет выглядеть логично и походить на слияние капиталов. В конце концов… Они всегда завидовали мне. Теперь появится ещё один повод.

Глеб лишь усмехнулся. Он никогда не считал, что это так уж и хорошо, когда человеку завидуют, но и спорить с Таней не стал, потому что это было бессмысленно. К тому же, во время танца, отчасти затянувшегося, разговаривать было не очень удобно – если бы не проклятая толпа, то они бы могли где-нибудь присесть и поговорить – к тому же, Глебу до жути хотелось попытаться поцеловать девушку, обнять её покрепче, но в таких условиях, как сейчас, это не представлялось возможным. Художнику приходилось довольствоваться тем, что он мог по крайней мере быть рядом с нею – странное дело, сколько бы парень не говорил себе о том, что между ними нет ничего общего, а произошедшее было лишь минутной страстью, он никак не мог её забыть. Наверное, пока он не видел её, всё было в полном порядке, но сейчас получалось совершенно наоборот – Бейбарсов вдруг осознал, что слишком сильно прежде желал её видеть, чтобы спустя какой-то жалкий круг вальса выпустить рыжеволосую из рук.

- И какой же у тебя план? – поинтересовался наконец-то Глеб, прерывая неловкое молчание; Таня, которая доселе ушла в свои мысли, едва не упала, зацепившись за платье, но удержалась на ногах, даже не привлекая особого внимания – ей почему-то стало не по себе.

- Я не могу сказать сейчас.

- Почему?