Льются слова, утекая в песок...(СИ)

Бейбарсов лишь кивнул, скользя ладонями по обнажённой спине девушки и развязывая тонкие завязки. Платье скользнуло на пол, и Татьяна осталась в одном нижнем белье – сейчас уже никакая шаль не мешала изучать взглядом её идеальное, великолепное тело. Рыжеволосая, отвечая на уже более настойчивые поцелуи, скользнула кончиками пальцев по пуговицам его рубашки. Ей казалось, что она буквально вспыхнула изнутри – Глеб прижимал её к себе, даря какое-то необычайное чувство тепла, такого близкого и родного, но спрятавшегося в один жуткий момент от неё несколько месяцев назад.

Художник потянул её за руку, присаживаясь на кровать – Таня подалась вперёд, нависая над ним и отвечая на каждый поцелуй, зарываясь пальцами в густые чёрные волосы; её нижнее бельё упало на пол рядом с туфлями, но девушка, совершенно обнажённая, словно вдруг и вовсе потеряла всякое чувство стыда. Она выгибалась в руках у художника, чувствуя явственно каждое его прикосновение, каждый поцелуй, но совершенно не сопротивлялась, получая от этого непонятное, неизвестное для неё удовольствие. Одежда Бейбарсова тоже уже оказалась на полу – сейчас Гроттер, пусть и аристократке, было совершенно наплевать на то, что этот дом совершенно не походил на идеальное место для жительства; она, пусть прежде смотрела на сие место свысока, сейчас была даже благодарна слишком низким порогам, тому, что снег всё равно не позволил бы ей выйти из дома, своему сумасшедшему старику-мужу, что заставил оставаться здесь и позволять рисовать себя. Всё это сложилось в великолепную палитру обстоятельств, превратившихся в нечто большее, чем просто вспыхнувшая минутная страсть.

Глеб толкнул рыжеволосую на кровать, нависая над нею и проводя языком по шее; Таня лишь закусила губу, вновь выгибаясь ему навстречу и чувствуя, как парень с силой сжимал её запястья. Она не проронила за это время ни единого слова, не позволила себе даже застонать – все чувства были безмолвными, но слишком явственными.

Обжигающая дорожка поцелуев спустилась немного ниже; девушка чувствовала, как Бейбарсов ласкал её грудь, ощущала умелые прикосновения его рук; лёгкие, практически неощутимые поцелуи порой превращались в более явственные; несколько раз Глеб прикусил зубами нежную кожу, и в последний раз Таня, не сдержавшись, вскрикнула, неосознанно царапнув парня по спине.

Тане казалось, что она сейчас попросту вспыхнет и загорится – сдерживать собственные чувства совершенно не хотелось.

Бейбарсов скользнул ладонями по внутренней стороне её бёдер, легонько сжимая и заставляя девушку откинуться на подушку, провёл руками по талии, буквально чувствуя, как дрожит от возбуждения девушка и осторожно вошёл в Гроттер, срывая с её губ тихий вскрик боли, смешанной с непонятной, охватившей девушку страстью.

- Ты же замужем, - тихо прошептал на ухо Тане художник.

- Ну и что? Разве ты не видел моего мужа? – постепенно привыкая к новым ощущениям, выдохнула Гроттер, подаваясь навстречу Бейбарсову. Ей было плевать, что по сути это считается изменой – она просто не хотела думать ни о чём, кроме его горячих рук и обжигающих прикосновений.

Глеб сначала двигался в ней осторожно, постепенно увеличивая темп и чувствуя, как выгибается Татьяна, уже, пожалуй, позабыв о своей боли. Она закусывала губу, сдерживая стоны, словно таким образом пытаясь сдержать последний оплот гордости, отброшенной сейчас в сторону, но получалось достаточно плохо – девушка уже окончательно забыла о том, кто она такая, и сейчас просто наслаждалась его поцелуями, движениями в ней.

Рыжеволосой казалось, что она попросту вспыхивает, словно свеча, изнутри, от малейшего прикосновения – девушка буквально горела изнутри, отвечая на каждый поцелуй и в приступе собственного странного безумия шепча что-то ему на ухо.

Ощущения походили на взрыв. Она в последний раз выгнулась ему навстречу, громко вскрикнув и сжимая плечи Бейбарсова, а после откинулась на подушки, шумно дыша. Глеб лёг рядом, обнимая одной рукой девушку за талию и утыкаясь носом в её рыжие, густые волосы. Тонкое одеяло практически не согревало, скорее создавало видимость, но Тане всё равно казалось, что она до сих пор горит в его руках от странного, потрясающего возбуждения и непонятного удовольствия.

- Мне надо идти, - недовольно прошептала Гроттер, прижимаясь к нему.

- Там всё ещё снег, - успокаивающе пробормотал ей на ухо Бейбарсов. – Спи.

Таня даже не помнила, что происходило дальше – она просто провалилась в сон, чувствуя, как тёплые, пушистые руки наступающей зимы обвивают её, заставляя больше не думать ни о чём…

***