Льются слова, утекая в песок...(СИ)

- Боюсь, температура этого места не особо совпадает с намерениями и желаниями вашего мужа, - немного неуверенно ответил Бейбарсов. – Поэтому лучше подняться наверх.

Татьяна кивнула. Она не особо и сопротивлялась, словно это не казалось ей настолько уж неприятным, как она пыталась продемонстрировать при муже, поэтому девушка сейчас абсолютно спокойно поднималась за ним на верх, ступая осторожно по старым, рассохшимся ступеням, которые скрипели под её ногами. Девушка шагала очень аккуратно, но всё равно явно опасалась, что сейчас упадёт или по крайней мере сломает каблук на своей обуви – поэтому она содрогалась и каждый раз оглядывалась на Бейбарсова, который шёл за нею. После девушка вдруг остановилась и обернулась к Глебу лицом. Парень, остановившийся ступеньки на три ниже, тоже замер, внимательно рассматривая Гроттер и пытаясь понять, что именно она будет говорить.

- А это действительно правда? – поинтересовалась девушка.

- Что именно? – удивился Бейбарсов.

- То, что на самом деле вас девушки интересуют исключительно как модели… И что самый отвратительный мужчина привлечёт вас намного больше, чем самая прекрасная женщина на свете?

- Что?! – Бейбарсов смотрел на девушку так, словно она сошла с ума. – Кто вам сказал эту ерунду?

Ответ пришёл ещё до того, как Таня ответила – Глеб лишь ожидал подтверждения своих предположений.

- Просто мой муж пытался уговорить меня, - улыбнулась она. – И использовал такой аргумент. Простите. Я не хотела вас обидеть, - она хмыкнула и вдруг прикоснулась губами к его щеке – практически мимолётно, но всё же ощутимо, - и, оставив замершего художника на лестнице, поспешно взлетела на следующий этаж.

Когда Бейбарсов поднялся следом за нею, Таня замерла посреди комнаты, внимательно рассматривая обитель художника, а после на мгновение оглянулась, окинув его взглядом, и вновь принялась осматриваться.

Наверху раньше было две комнаты, но, увы, дом оказался настолько старым, что стена, к счастью, не несущая, попросту не выдержала – таким образом комнаты, можно сказать, слились воедино, и сейчас ни о каких дверях не было даже и речи. Окна тут были тоже далеко не самыми большими, и Таня лишь усмехнулась, покосившись на свечи, которые лежали на столе в углу глупой стопкой. Канделябр, далеко не самый дорогой и, кажется, отлитый из обыкновенного железа, пока что пустовал – наверное, Глеб использовал его лишь тогда, когда кого-то приглашал наверх. Вот и сейчас – отыскав спички и ловкими движениями установив свечи, он вновь бросил немного неуверенный взгляд на рыжеволосую, а после отмахнулся от немного странных мыслей – почему-то при одном воспоминании об отвратительном муже рыжеволосой ему становилось как-то немного не по себе, но было бы глупо сейчас думать о таких мелочах.

- Проходите, - усмехнулся он, окончательно позабыв о том, что вообще-то следовало бы обращаться к девушке немного вежливее. – Какую конкретно ваш муж желает картину?

- Моему мужу абсолютно плевать на антураж, - пожала плечами девушка. – Его, как мне кажется, в восемьдесят лет как раз начало интересовать обнажённое плечико вышагивающей впереди дамы. Поэтому не стоит переживать по тому поводу, понравится ли ему – делайте так, как удобно вам.

Тонкая шаль, которая доселе лежала на узких плечах Гроттер, скрывая её от чужих взглядов, словно случайно упала вниз, демонстрируя достаточно глубокий вырез платья, которое явно предназначалось для какого-то вечера. Татьяна немного содрогнулась от холода, но шаль не подняла – казалось, ей было абсолютно всё равно, что в доме у художника на самом деле слишком похолодало, а возвращаться домой она не сможет как минимум по той причине, что на улице был слишком сильный ветер. Девушка смотрела на Бейбарсова таким испытывающим взглядом, словно желала что-то от него услышать, но после вдруг так же порывисто отвернулась, отказываясь от собственных мыслей.

- Вы можете готовиться и устраиваться так, как вам будет удобно, - холодно промолвил Глеб, невольно отворачиваясь от девушки, которая уже потянулась к шнуровке платья. Любая тень стыда, что раньше немного омрачала её лицо, сейчас превратилась в нечто абсолютно отсутствующее и ненастоящее – Татьяну вдруг перестало беспокоить то, что она окажется абсолютно обнажённой перед глазами совершенно чужого человека.

- Вы отворачиваетесь, - спустя несколько мгновений промолвила она. – Почему?

Она вновь скользнула взглядом по Бейбарсову – художник ей понравился; в отличие от всей этой глупой аристократии, в нём оказалось что-то воистину королевское – и Таня была уверена в том, что именно этот человек обязан разговаривать с императорами и обладать огромными поместьями, а не такие, как её муж и остальные его друзья – пропившие свой разум и чувство прекрасного, потерявшиеся в мыслях собственной выгоды, в угоду демонам сребролюбия потерявшие любые чувства.

- Рисовать меня вы тоже будете вслепую? – поинтересовалась Гроттер. – Может быть, подскажете, где мне сесть?