Льются слова, утекая в песок...(СИ)

Бейбарсов молчал.

Между ними было тысячи отличий, они казались самыми разными на свете девушками, а он толком не мог понять, откуда именно появилась эта сумасшедшая рыжая, которая продолжает втолковывать ему в голову прописные истины.

Она не была его сестрой. Нет, она была совершенно другой, необыкновенной девушкой, а главное, ничуть не напоминала его размеренную и отчасти нудную сестру, которая порой доводила его до бешенства своим поведением.

Значит, он имеет право любить Таню не так, как любил свою сестру.

Грубо притянув Гроттер к себе, Бейбарсов впился настойчивым поцелуем в её губы, ожидая то ли ответа, то ли хотя бы чего-то подобного и не собираясь позволять девушке выпутаться из кольца его рук.

- Ты обещала, - прошептал он, когда Таня попыталась хотя бы отодвинуться от Глеба. – Ты обещала, что ты не уйдёшь, помнишь?

Гроттер испуганно кивнула, покосившись на нож; Глеб, поймав этот взгляд, откинул в сторону, на пол, проклятое оружие, и толкнул рыжеволосую на кровать, стягивая с неё ночную сорочку. Таня дрожала; складывалось такое впечатление, что она уже несколько дней ничего не ела, такой хрупкой и худенькой показалась Бейбарсову девушка, но он не мог понять, почему девушка так боится.

Он даже не догадался сказать что-то, лишь продолжал исступлённо целовать её, прижимая к кровати.

Таня не сопротивлялась. Надо было сказать, ей даже нравилось всё, что происходило сейчас, и девушка, возможно, желала бы чего-то подобного, только не сейчас и не при такой обстановке.

Губы Бейбарсова переместились на её грудь; Гроттер неуверенно подалась вперёд, запуская тонкие пальцы в его чёрные, слишком густые волосы. Девушке почему-то показалось, что так и должно быть в этот момент, что всё это правильно – она была ему действительно, на самом деле нужна.

Глеб отпрянул как-то слишком внезапно, заинтересованным взглядом окидывая обнажённое тело девушки, и с некоторым оттенком удовлетворения хмыкнул, а после прошептал:

- Нет, не здесь.

Он так резко поднялся, что Таня даже не осознала, что случилось; она, совершенно обнажённая, сжалась на кровати, словно опасаясь чего-то, и смотрела на него своими большими зелёными глазами.

- Пойдём, - он протянул девушке руку, а после, передумав, вдруг подхватил её на руки. – Не здесь.

Гроттер казалось, что она превратилась в какую-то безвольную куклу, способную лишь подчиняться ему, не сопротивляясь совершенно, не пытаясь чего-то добиться или достичь. Бейбарсов совершенно не возражал против подобного мнения – Гроттер заставляла его как-то странно улыбаться и испытывать что-то, кроме вечных приступов ненависти к окружающим людям. Таня была другая – чистая, светлая, - и он даже не замечал, что своим отношением к ней мог лишь опорочить её, но не принести совершенно ничего хорошего.

Гроттер не проронила больше ни единого слова – она лишь с удивлением осмотрелась в какой-то новой комнате, кажется, раньше закрытой, покосилась на расстеленную кровать – наверное, спальня чья-то.

И смысл тогда было спать на диване.

Бейбарсов тоже ничего не говорил, лишь молча, весьма заинтересованно, наблюдал за тем, как Таня испуганно натягивает на плечи одеяло, пытаясь затеряться в нём, скрыться, дабы он её не видел.

- Почему ты меня боишься? – в голосе у Глеба звучали некоторые нотки удивления. – Перестань!

- Я не боюсь, - уверенно мотнула головой Таня, впрочем, на самом деле действительно застряв где-то между малодушием и страхом.

Бейбарсов это чувствовал, но больше спрашивать не стал, сев напротив неё и, не обращая внимания на темноту, начав изучать черты лица. Здесь, в этой комнате, было темнее всего, но Глеб не обращал на это совершенно никакого внимания, словно давно уже привык к подобному.

Он провёл ладонью по ноге Гроттер, откидывая в сторону ненужное, мешающее одеяло; вторая рука скользнула на талию девушке, словно он пытался заставить Таню осознать, что никуда она сейчас от него не денется. Рыжеволосая несмело, как-то слишком испуганно обняла его в ответ и даже поцеловала – совсем ещё по-детски, неуверенно, лишь легонько прикоснувшись губами.

Этого, впрочем, было достаточно для того, чтобы Бейбарсов окончательно потерял терпение. Не задумываясь о том, что чувствует и думает сама девушка, он вновь толкнул её на кровать, с силой сжимая запястья, целуя её до того неистово, но Таня даже боялась попытаться оказать хотя бы малейшее сопротивление его слишком настойчивым, но, чёрт возьми, весьма приятным прикосновениям. Казалось, она уже давно успела смириться с той мыслью, что сегодня ночью окончательно станет его, поэтому даже и не думала пытаться выскользнуть из его объятий.

Гроттер даже не заметила, когда оставшаяся на них одежда успела слететь на пол; темнота помогла ей забыть о стеснении и смущении, заставила наконец-то расслабиться и осознать как-то неуловимо, что она всё равно будет принадлежать ему.