Люцифер и семеро козлов

Впрочем, лучше воздержаться от некоторых воспоминаний, тем более, что Стикс нашел полянку, на которой спали маленькие единорожки, прижавшись друг к другу. Бес отдал пробирку Сене, приказав обойти сзади пони, лежавшую чуть поодаль от остальных сородичей. Стикс тем временем бесшумно подкрался к предполагаемой «жертве» спереди. Наклонившись к уху единорожки он заорал, что было сил:

— А-а-а-а-а!

Расчёт беса оказался чертовски верным — несчастная пони мгновенно вскочила, испугавшись пронзительного вопля. Единорожка, громко заржав, поделилась не только газом, но и навозом, испачкав ботинки Сени, который, к счастью, успел спасти штаны, отскочив в сторону. Остальные пони тоже повскакивали, разбуженные испуганным ржанием, однако, не обнаружив ни одной причины для беспокойства, кроме человека, держащего в руках закупоренную пробирку, снова улеглись, недовольно похрапывая.

Охотники за газами вернулись к порталу. Стикс грациозно проскочил в наш мир, сделав балетное па, а Сеня вошел в подвал, держась за зеркало и вздыхая — он устал до чёртиков и понимал, что отдых ему просто необходим, несмотря на риск встретиться лицом к лицу с Люцифером. Господин Вельзевулов, сжимая пробирку, щелкал кнопками, отключая портал.

— Кажется, с вами всё в порядке? — спросил колдун, разглядывая пробирку, наполненную синим искрящимся газом. — Это хорошо, что вы справились! Остальные ингредиенты достать намного проще.

— Да ты, дед, прекращай! — заявил окосевший бес, громко бухнув бутылкой по столу. Судя характерному звуку, тара была почти пустой. — Мы тебе и пук единорога достанем, и чих феечки, и у писающего мальчика тоже всё, что надо позаимствуем…

— О, мой хороший, да ты пьян! — изумленно воскликнул колдун.

— Да не то слово, — подтвердил Сеня. — Карл Абрамович, я умираю от усталости… позволите заночевать в вашем доме?

— А почему бы и нет — пожалуйста, — ответил старик. — Я думаю, тебе, Семён, и поесть бы как следует не помешало!

Громкая рулада, которую в этот самый момент издал пустой желудок, подтвердила догадку господина Вельзевулова.

— И этого обормота куда-нибудь надо пристроить, — Сеня показал на Стикса, вальяжно развалившегося на пыльном диване — бес вытрясал последние капли из бутылки, разев пасть так широко, как только смог.

Допив остатки винишка, импортированного из параллельной реальности, рогатый сомелье оттопырил средний палец, сжав руку в кулак.

— Дед, так, а давай знаешь чего, — проговорил Стикс, — давай так! Накорми этого охламона, — он показал на Сеню, — уложи его спать в чулане пыльном с пауками стрёмными, что б не триндел над ушами, а мы с тобой посидим, поговорим о жизни… кстати, вот твой дьявольский шнапс — это ведь тоже часть нашей жизни, праально? Праально, прааально! Давай с неё и начнём наш разговорчик!

— Слушай, рожа твоя пьяная бесовская, — возмутился Сеня. — Куда тебе ещё шнапс этот?! Учти, что завтра за рассолом я тебе не побегу!

— Ай пусть его, не переживай, Семён, — махнул рукой старик. — Станется с него, он же бес. Пострадает завтра полдня, а там и оклемается.

Господин Вельзевулов накормил уставшего гостя жареной картошкой и проводил наверх. Покои оказались ни разу ни хоромами, ни даже номером в третьесортном отеле с парой кривых звёзд на рекламной вывеске. Слой пыли на всех поверхностях, где только пыль могла появиться, достигал в толщину примерно сантиметр. Кругом валялись старые книги, веники, листки с записями и всякий хлам, вроде пластиковой куклы Маши, рожденной в СССР на фабрике игрушек. Сеня, обматюгавшись, пнул однорукую леди под кровать. Простим ему столь непозволительное отношение к прекрасной половине человечества по двум причинам: во-первых, он много пережил и сильно устал, во-вторых, умудрился наступить на несчастную Машу, которая впилась пластиковым тельцем в его пятку, как игла в седалище грешника, томящегося в аду.

Глава 16

Утром Сеню разбудил хозяин дома, находившийся в прекрасном расположении духа и полном здравии. Собутыльник, кушавший с ним шнапс до глубокой ночи, стал пепельно-зелёным, а его желтые, всегда живые глаза, казалось, потускнели. Бес смог заговорить только после трех стаканов рассола.

— Сенечка, ой Сенечка, — вздохнул Стикс, когда Сеня вошел на кухню. — А… а чего вчера было, а?

— Резонный вопрос, объединяющий всех алкоголиков…

— Молодые люди! — воскликнул Вельзевулов. — Давайте, вы потом обсудите алкоголиков и вопросы, которыми они задаются по утрам! Газы единорога у нас — это очень хорошо, но расслабляться рано. Осталось добыть золото нацистов, слёзы девственницы и четыре крысиных хвоста! Предлагаю вам отправиться на поиски юной девушки или умудренной годами дамы, в общем, это и неважно, и попросить её немножко поплакать в пробирку!

— Окей, — кивнул Сеня, уплетая завтрак. — Я стесняюсь спросить, Карл Абрамович, а нет ли у вас какой-нибудь знакомой, которая была бы совершенно чиста и невинна?

— Все мои знакомые, Семен, давно гниют в могиле, а кто сбежать успел — поди ж сыщи их в других мирах, — старик усмехнулся и вздохнул. — Думаю, вы и сами справитесь. Сейчас твой друг придёт в себя и…