Люциус Адлер. 3 книги

Сделав глоток, Люциус обнаружил, что вкус у его яблочно-одуванчикового чая — каким-то невероятным образом одновременно фруктовый и горький — просто отвратительный. Тем не менее он выдавил улыбку и кивнул Харольду:

— Очень… необычно.

— Хорош, правда? — спросил Харольд, который, видимо, пил то же самое.

— Необычен, — настаивал Люциус.

Себастиан едва заметно улыбнулся и поставил чашку:

— А что ты делаешь в Лондоне?

— Ничего особенного, — пожал плечами Люциус, в который раз за этот день подумав о маме. Его снова охватила тоска по ней, но он не хотел показывать этого остальным. — Я живу у мистера Холмса, пока моя мама в отъезде, — пришлось ему соврать. — Она иллюзионистка и путешествует сейчас с варьете по Европе. Обычно она берёт меня с собой, но в этот раз не получилось, и она оставила меня у своих давних знакомых Холмса и Ватсона. Полный отстой, — поморщился он, но глаза Харольда заблестели от возбуждения:

— Странствующая иллюзионистка? Просто фантастика! Ты наверняка много где побывал.

— Это да. В Нью-Йорке, Риме, Париже. Везде, где ценят шоу иллюзионистов. На ярмарках мама не выступает — только на крупнейших сценах мира. — На самом деле им уже приходилось зарабатывать себе на хлеб в довольно убогих заведениях, но об этом Люциус предпочёл умолчать.

— Как увлекательно! — восхитился Харольд.

— Значит, ты идеально вписываешься в нашу компанию, — заключил Себастиан. — Мы все уже повидали мир. Ну, кроме Харольда — он никуда не выезжал из Лондона, насколько я знаю.

— А вот и нет, — возразил Харольд. — Два года назад я ездил на морской курорт Милфорд-он-Си на южном побережье Англии.

Люциус вскинул брови, и Себастиан тоже вопросительно посмотрел на Харольда:

— Морской что?

— Курорт, — пробормотал Харольд. — Мама отправила меня туда. Из-за всех этих аллергий. Там было довольно скучно… — Он смущённо помешал ложечкой чай, но потом лицо его прояснилось: — Но кое-что хорошее там всё-таки было. В одном антикварном магазинчике я наткнулся на ржавые детали автомата-дворецкого. Чтобы не скучать, я купил их и начал мастерить. После возвращения я в папиной лаборатории ещё кое-что улучшил. Так появился Джеймс — ходячий лексикон, который помогает мне в исследованиях и экспериментах. Я внёс в него всю информацию из папиной научной библиотеки. Теперь он всё знает и просто незаменим. Кроме того, он не просто машина. Полтора года назад во время прогулки в него ударила молния, и с тех пор он ведёт себя не как автомат. Папа считает это неисправностью ядра управления, но я вам клянусь — это нечто большее. Он почти как живой. Мой самый верный спутник.

— Благодарю вас, мастер Харольд, — продребезжал Джеймс. Из его головы вырвался пар, от которого запотели щёки — похоже было, будто он покраснел. — Очень мило с вашей стороны.

Люциус остолбенело переводил взгляд с бледного мальчика на машину и обратно:

— И ты один его смастерил?!

— Ну, почти, — кивнул Харольд. — Папа немного помог мне запрограммировать его ядро управления. Он довольно известный разработчик автоматов. Но в целом…

— Харольд — наш маленький гений, — пояснил Себастиан. — Уверен, что в Лондоне никого умнее не найдётся. Он считает в уме лучше, чем ты на бумаге. И постоянно изобретает какие-нибудь штуки — как, например, эту специальную чаеварку.

— Кстати, скоро она будет работать полностью автоматически, — похвастался Харольд. Когда речь шла о технике, он чувствовал себя в своей стихии и буквально расцветал. — Я уже начертил все чертежи. Надо только раздобыть пару шестерённых гидромоторов и старое ядро управления. Потом я пробью несколько перфокарт, и нам будет достаточно лишь вставить нужную — и из другого конца машины польётся чай. Сам собой.

— Кого-кого ты пробьёшь? — растерянно переспросил Люциус.

— Перфокарты, — повторил Харольд. — Это носители данных на специальной бумаге. В них пробивают отверстия, вставляют в машину с ядром управления, и она распознаёт эту комбинацию отверстий как команду и выполняет её — например, заваривает чай.

— Я, правда, мало что понял, но звучит заманчиво, — признал Люциус.

— У него вся семья такая, — сказал Себастиан. — Все гениальные учёные. Или чокнутые учёные — это как посмотреть. Дядя Харольда сейчас работает над прибором, который должен летать. Причём не как дирижабль, нет — он должен преодолеть земное притяжение. Хочет полететь на нём на Луну. — По тону Себастиана было понятно, что этот план он относит скорее к категории безумных.

— Его летучий шар функционирует! — Харольд большим пальцем указал через плечо на парящий в двух футах над верстаком шар, который Люциус заметил ещё когда вошёл.

— Ты прав: вверх на нём подняться можно, — сухо заметил Себастиан. — Только вот вниз уже не спустишься. Замечательный летательный аппарат.

— А твои родители чем занимаются? — обратился Люциус к Тео. Он хотел перевести разговор в другое русло, пока двое его новых друзей не поссорились.