Ливень в графстве Регенплатц

– Берхард, я с тобой, я рядом. – Бедная девушка ничего не могла сделать, ничем помочь, могла лишь утешать и сочувствовать.

– Не плачь… Прости… Поцелуй… меня…

Гретта едва расслышала последние слова, столь тихими они были. Она нагнулась и коснулась губами неестественно горячих губ возлюбленного. Берхард не ответил, у него не осталось сил даже на это. Гретта целовала лицо любимого человека, умывая его своими слезами, не менее горячими, чем его кожа.

– Я люблю тебя, – говорила она, сквозь поцелуи. – Только тебя. И мне никто другой не нужен. Клянусь, я останусь верна тебе до последнего дня моего.

Гретта оставляла нежные поцелуи на закрытых глазах, на пылающих щеках, на влажном лбу, на сухих губах, перебирала пальцами пряди смоляных волос и с горечью понимала, что это в последний раз, что это последние прикосновения к любимому мужчине, к её супругу. Последние мгновения их нежности.

Внезапно за окном раздался гром. От неожиданности Гретта вздрогнула и, подняв голову, повернулась к окну. Дождь пошёл сильнее, ветер усилился – приближалась гроза. Гретта поёжилась от нахлынувшего холода. Нужно закрыть окно, иначе Берхард замёрзнет. Гретта взглянула на юношу – черты лица его были безмятежны, расслабленны, дыхание тихим, даже слишком тихим. Подозрительно тихим. Гретта провела ладонью по щеке Берхарда – она была тёплой. Может, он уснул? Девушка вгляделась в родное лицо, и неприятное чувство страха сдавило её грудь. Неужели умер? Гретта слегка потрясла Берхарда за плечо и негромко позвала по имени. Но ни один мускул, ни одна клеточка его тела не отреагировала. И всё же, возмоно, он не умер, а лишь потерял сознание? Гретта позвала громче и охватила ладонями лицо Берхарда. Ни вздоха, ни хрипа в ответ, ни единого шевеления. Умер. Умер!

Осознав наконец этот ужасный факт, Гретта прижала руки к обожжённому горем сердцу и коротко вскрикнула. Крик был услышан за дверью, и Кларк Кроненберг немедленно вбежал в комнату.

– Что случилось? – тревожно воскликнул он, едва переступив порог.

Гретта ничего не отвечала, лишь тихо рыдала, беспрестанно повторяя имя возлюбленного. По её состоянию Кларк догадался, что произошло. Он приблизился к кровати друга и взглянул на него – Берхард был бледен, тих и недвижен. За окном снова грянул гром, и сверкнула молния, но на них уже никто не обратил внимания.

– Нужно позвать лекаря, – произнёс Кларк.

Гретта, перестав причитать, подняла на Кларка влажные глаза, полные боли и надежды.

– Скажи, что он жив, – тихо проскулила она. – Скажи, что он просто спит…

Кларк отвёл взор от страданий девушки. Он прекрасно понимал её чувства, ему и самому хотелось плакать. Но успокоить он ничем не мог. Кларк повернулся и положил руку Гретте на плечо.

– Наберись мужества, – так же тихо произнёс юноша. – Ты должна быть сильной. Для тебя сейчас наступят трудные дни. Очень трудные.

Гретта нервно всхлипнула.

– Ландграф поможет мне, защитит. Я же его невестка…

– Ландграф не поможет. Он так же покинул этот мир, опередив сына совсем немного.

Гретта замерла. Даже дыхание перехватило. Рыдания затихли, и остались лишь потоки слёз из распахнутых от ужаса глаз.

– Как? Его тоже… отравили?

– Видно, Берхард тебе рассказал о причине своей болезни, – трагично покачал головой Кларк. – Ну что ж, наверное, это правильно. Ландграфа не отравили, у него сердце не выдержало, перестало биться.

– И что же теперь будет?

Кларк передёрнул плечами:

– Хозяином Регенплатца станет Густав. Грядут большие перемены.

Гретта повернула к Берхарду заплаканное лицо, робко прикоснулась пальцами к его руке, которая была ещё тёплой. Душа девушки ещё на что-то надеялась, хотя разум и твердил, что всё кончено, и ждать чуда не имело смысла. Как это ужасно.

– Берхард приказал мне уехать из замка, – проговорила Гретта, утирая слёзы. – Вообще покинуть Регенплатц.

– Он прав, – отозвался Кларк. – Тебе нужно уехать, и как можно скорее.

– Но я не могу оставить Берхарда. Он мой муж.

– Ему ты уже ничем не поможешь. Сейчас думай о себе и о вашем ребёнке.

Вновь раздался гром, и шум ливня стал громче. Гретта поёжилась от холода и обхватила руками свои плечи.

– В такую погоду, да ещё и в ночь преследовать никто не будет, – продолжал Кларк.

– Куда же я поеду?

– У моего отца есть хороший верный друг в Испании. Меня он тоже знает. Я провожу тебя к нему.

– А мой отец?

– Он поедет с нами. Надо поговорить с ним. Ты иди, собери вещи, только самое необходимое, а я зайду к моему отцу и к барону Хафф.

Кларк подал девушке руку, и, опершись на неё, Гретта встала, неохотно покидая место рядом с супругом. Однако пройдя несколько шагов, она остановилась и повернулась к стоящему у окна столу. На нём лежало несколько свитков, слегка подрагивающих от порывов ветра и постепенно намокающих под брызгами отскакивающих от узкого подоконника капель. Девушка подошла к столу и, взяв самый дальний свиток, развернула его. Да, это был её портрет, Берхард всегда держал его на столе, чтобы чаще смотреть на любимый образ. Свернув рисунок, Гретта прижала его к груди и обернулась, вновь посылая возлюбленному взор полный надежды на чуда.