Ливень в графстве Регенплатц

– Что ж вы так сразу испугались? Я человек добрый. – Густав цинично улыбнулся. – Я не позволю вашей семье умереть в нищете и голоде. Возьму их в свой замок, пристрою где-нибудь на скотном дворе. Будет им и кров и еда.

– Подлец. Ничтожество. Трус! – с презрением прошипел Кларк и послал смачный плевок прямо в лицо недругу.

Густав не был готов к такой обиде. Опешил на миг, но лишь на миг. Молча он прошёл к сундуку, на котором лежал плащ, и утёр лицо изнаночной стороной этой одежды. Ничего, обидчик заплатит за свой проступок, горько заплатит. Густав вернулся к пленным.

– Это ты зря сделал, – тихо предупредил он Кларка.

Но тот смотрел на врага смело, с вызовом, и этот взгляд Густава раздражал, нервировал, злил. Не будет пощады этим наглым выскочкам! Ненависть вспыхнула в груди ярким пламенем и с рычанием выпустила жар из горла. Густав размахнулся и со всей силы ударил кулаком по нахальному лицу обидчика. В голове Кларка зашумело, в глазах потемнело, но сознание не ушло.

– Слабак, – усмехнувшись, прошептал он.

– К тебе, скотина, я лично применю особо изощрённые пытки, – зло пообещал Густав и, обратившись к солдатам, распорядился. – Увести их! И посадить в разные камеры, чтоб они не могли общаться.

Итак, с одними разобрался. Густав ещё раз оглядел комнату, как поле сражения, на котором он только что одержал победу. Кроненберги наверняка знали или хотя бы догадывались, кто на самом деле убил Берхарда, но они об этом должны молчать. Он заставит их молчать. Кто может знать ещё?

Густав вышел в освещённый горящими факелами коридор, огляделся, повернул направо. Барон Хафф вряд ли понимал истинное положение дел в замке, а вот с Греттой Берхард был откровенен. А значит, она тоже могла подозревать Густава. И своими подозрениями поделиться с отцом. Проходя мимо караула, Густав приказал четырём солдатам следовать за ним. Убивать Гретту не хотелось бы, а вот запугать можно попробовать.

Густав остановился у двери и постучал. Девушки в комнате встрепенулись. Они уже собрали лёгкие дорожные узлы, оделись для трудного путешествия под проливным дождём и холодным ветром и теперь только ожидали прихода Кларка Кроненберга.

– Это Кларк, – сказала Гретта, услыхав стук. – Надевай плащ.

Лизхен накинула плащ на плечи и поспешила за хозяйкой. Однако открыв дверь, девушки остановились и попятились назад. Сердце Гретты сжала тревога. Уверенный и довольный собой молодой ландграф прошёл в комнату и закрыл за собой дверь, оставив стражу за порогом.

– Вы собрались на прогулку, фройлен Гретта? – с любезной улыбкой поинтересовался Густав.

Гретта отвернулась от нежданного гостя и отошла вглубь комнаты. Густав и так потерял уважение в её глазах, а после того, как она узнала, что именно он убил Берхарда, её возлюбленного, девушка и вовсе возненавидела его. Ей даже общаться с этим человеком было противно.

– Довольно опрометчиво гулять в такую погоду, – язвительно продолжал Густав. – Я бы не советовал.

– А я вашего совета и не спрашиваю, – спокойно отозвалась Гретта. – Я жду отца. Мы сегодня уезжаем.

– Уезжаете? Это ещё более странно. Барон Хафф всегда считался другом моего отца, и я был уверен, что он останется на церемонию похорон. Зачем же он столь спешно уезжает?

– Значит, у него есть на то причины.

– Знаю я эти причины, – махнул рукой Густав. – Им название трусость и подлость.

Гретта вскинула на собеседника резкий взгляд.

– Не судите о других по себе, – высказала она.

– О! Это не суждение, Гретта. Я говорю об очевидном. Ваш отец трус и подлец…

– Замолчите!

– Да, трус и подлец.

– Прикуси язык, мальчишка! – раздался позади громовой голос рассерженного мужчины.

Барон Хафф вошёл в комнату и захлопнул за собой дверь. Он слышал последние слова Густава, которые, естественно, задели его гордость.

– Вы сами последите за своими словами, барон! – тут же парировал Густав, повернувшись к вошедшему. – Я ландграф фон Регентропф, король Регенплатца.

– Это звание нужно ещё заслужить, – гневно сверкал глазами Рюдегер. – Ты оскорбил меня и мою дочь. Я вызываю тебя на бой, мальчик. Немедленно!

Но Густава подобный выпад не испугал. Он по-прежнему был спокоен и уверен в себе.

– Не надо мне угрожать, барон. Прежде чем вы дойдёте до турнирного поля, я успею вас арестовать, обвинить в предательстве и повесить, как преступника.

– Ну и кто же из нас после этого больше достоин звания труса и подлеца?

Гретта не на шутку испугалась за отца. Девушка прекрасно понимала, что Густав мог привести свою угрозу в исполнение. Тем более она видела ожидающих приказа солдат, когда открывала дверь.

– Оставь его, отец, – попросила Гретта, подталкивая отца к двери. – Давай, лучше скорее уедем отсюда.

Однако Густав преградил им путь.

– А я вас не отпускаю, Гретта, – заявил он. – Мы ещё не сыграли свадьбу.

Гретта опешила и ещё больше испугалась.

– Какую свадьбу? – замерла она.

– На которую нас благословил ваш батюшка, – просто ответил Густав.

– Тот договор уже давно не действенен, – рявкнул Рюдегер. – Ты прекрасно знаешь, что рука моей дочери отдана Берхарду. А так как он умер, то Гретта совершенно свободна.

– Не пущу я её!…