Ливень в графстве Регенплатц

– Убили. Убили, – стенал Ахим, склонив голову на ладони. – И ничего не остановило их ненависть и коварство, ни твои заклятия, ни твои амулеты.

– Заклятия мои – пустые слова, сказанные лишь для острастки. А амулет действительно имел силу. Я видела, как Эльза отгоняла смерть от сына своего, как охраняла его. У мальчика была возможность выжить. Вероятно, потерять здоровье, но выжить. Да только Берхард зачем-то снял с себя эту защиту и отдал амулет Гретте Хафф.

– Гретте Хафф? – Ахим поднял на собеседницу взгляд полный недоумения. – Но она же… Она же невеста Густава.

– За последние несколько дней произошло очень много событий и перемен в жизни семьи фон Регентропф.

И Хельга поведала Ахиму всё: о приезде в замок барона Хафф с дочерью, о чувствах, вспыхнувших между Берхардом и Греттой, об их тайном венчании. Как мальчик был счастлив, обретя любовь и радость жизни! Хельга рассказала о странной болезни, внезапно подкосившей Берхарда, о страданиях Генриха, о его больном сердце, которое не выдержало муки и остановилось. Закончила женщина смертью Берхарда, случившейся, к сожалению, в её отсутствие. И только о страшном поступке своём Хельга умолчала. Ахим Штаузенг слушал молча, не перебивая, и душу его терзали то сострадание, то обида за внука, то боль, то жалость, то ненависть к злодеям.

– Бедный мой мальчик, – после произнёс он. – Такая короткая и такая несчастная жизнь досталась ему. Тебе повезло, Хельга, ты была рядом с ним в его последний день, в его предсмертный час. А я его всегда видел только издалека. Я надеялся, что узнав правду о своём рождении, Берхард захочет сблизиться со мной. Станет хоть изредка навещать меня. Но он этого не захотел.

Старик тяжело перевёл дыхание, и на его глаза навернулись слёзы.

– Не упрекай мальчика в чёрствости, – сказала Хельга. – Он учился быть правителем, с достоинством нести фамилию Регентропф. Мы же не знаем, как Генрих представил ему правду, какими словами. Не знаем, какие наказы давал.

– Считаешь, это Генрих запретил Берхарду встречаться со мной?

– Я лишь предполагаю, Ахим. Посещая твой дом, Берхард мог дать повод для лишних сплетен и пересудов в городе, а Генриху, у которого репутация и так нечиста, этого совсем не нужно было. И не забывай ещё о том, что у тебя в доме юная дочь немногим младше Берхарда.

– Слухи, репутация… Это важно. Об этом все думают. А чувства отца, пережившего смерть единственной дочери, чувства деда, вынужденного жить вдали от внука и молчать, зная, как мальчик несчастлив, не интересны никому. Не нужно было мне слушать тебя тогда. Надо было выкрасть Берхарда и уехать с ним далеко отсюда.

Хельга в ответ промолчала. Она знала, что у Ахима ничего не вышло бы, за Берхардом был хороший надзор. Но спорить с убитым горем мужчиной она не стала. Ахим встал и прошёлся по комнате. Подступающие к горлу слёзы мешали дыханию, но мужчина старательно сдерживал их. Наконец Ахим остановился, строго взглянул на Хельгу и решительно заявил:

– Моя честь тоже задета, и теперь она жаждет отмщения. Я пойду в замок и убью Густава.

Хельга не удивилась такому решению, но оно её огорчило.

– Ты погибнешь, – сказала она, покачав головой.

– Мне всё равно.

– И возможно, погибнешь до того, как дойдёшь до убийцы твоего внука.

– Уж я постараюсь дойти.

– А как же твоя семья? Подумай о детях твоих.

– О них беспокойства нет. У дочери жених есть, старший сын почти освоил моё дело, да и младший уже не младенец.

– Но тебя схватят, казнят как преступника, – убеждала Хельга. – Ты приобретёшь славу предателя, убийцы правителя, и семью твою изгонят из Регенплатца. Даже если власть перейдёт к доброму Норберту Регентропфу, он не сможет поступить иначе, пойти против закона.

– Густав тоже убил правителя! – спорил Ахим.

– К сожалению, у тебя нет доказательств этого.

Мужчина нервно всплеснул руками.

– Ты снова отговариваешь меня! – громко обвинил он. – Ты снова призываешь меня безропотно сидеть и молчать!

– Я призываю тебя не действовать сгоряча!..

– По-твоему, я должен спокойно наблюдать, как убийцы моих дочери и внука радуются жизни?

– Потерпи. Не бери грех на душу. Убийц настигнет кара Божья.

– Кара Божья? – усмехнулся Ахим. – Когда она их настигнет? Боюсь, мне не дожить до этого счастливого момента.

– Я думаю, это случится достаточно скоро, – спокойно проговорила Хельга.

Ахим насторожился.

– Ты что-то знаешь? Или вновь наколдовала?

Но Хельга лишь опустила глаза и молчала.

– Не говори намёками, – продолжал Ахим. – Ты никогда ничего от меня не скрывала, так поведай и сейчас всё, что знаешь. Я тайны никому не раскрою.

Хельга знала, что правда Ахиму не понравится, что он станет гневаться и упрекать. И поступит правильно. Ведь она сотворила страшный грех, ужасное преступление, заставив по воле своей душу Берхарда остаться на земле, лишив её свободного полёта в небеса, лишив радостной встречи с Господом. Разве Ахим простит ей это? А расставаться с ним врагами она не хотела.