Ливень в графстве Регенплатц

Наконец рыдания исчерпали силы, мольбы потеряли смысл. Патриция молча лежала на груди сына и тихо плакала. Душа устала, разум опустел – ни чувств, ни мыслей. Весь мир для женщины стал сер и бесполезен. Обеспокоившись за состояние рассудка внезапно потерявшей сына матери, лекарь Гойербарг склонился к Патриции и, успокаивающе поглаживая её по плечу, постарался успокоить.

– Я понимаю ваше горе, госпожа. Но вам нужно продолжать жить. Примите моего лекарства, оно даст успокоение вашим нервам и душе.

Патриция подняла бездумный взгляд на обеспокоенного пожилого мужчину.

– Разве я смогу жить дальше? Генрих умер. Густав…

Не может быть. Всё равно не верилось. Патриция приподнялась и взглянула в расслабленное лицо сына.

– Неужели ты и вправду сам погубил себя? Но для чего? Ведь ты обрёл всё, о чём мечталось тебе. Трон, власть, свободу… Даже любимую женщину. Бессмысленно. Значит, убили тебя. Отравили. Заставили выпить яд. Но кто? Кто?

Патриция огляделась. Питер Гойербарг смотрел на женщину тревожно; двое молодых слуг стояли поодаль, скромно опустив головы.

– Где Аксел? – тихо спросила ландграфиня, утирая затихающие слёзы. – Он же пришёл со мной.

– Нет, он не приходил с вами, госпожа, – отозвался лекарь.

– Не приходил? Значит, сбежал. Значит, чувствует за собой вину. Его нужно остановить, наказать. Даже если он не убивал, то виновен уже в том, что не смог защитить.

– Но Густава не от кого было защищать, – сказал Гойербарг. – Я расспросил солдата, что стоял на карауле, и он признался, что в покоях ландграфа был только Аксел Тарф. Он, правда, выходил на некоторое время, однако оставался у дверей и подслушивал. Солдат ещё удивлялся, что можно подслушивать, если человек внутри комнаты находится в одиночестве?

Всё так, как и Аксел рассказывал. Вот только оставался ли Густав совсем один? Неужели, призрак действительно навещал его? Если поверить в это, значит, можно признать, что призрак покойного брата и заставил Густава сократить дни своей жизни. Но это же глупо. Это так глупо.

– Аксел Тарф мог всё подстроить, – проговорила Патриция и смахнула со щеки последнюю слезинку. – Надо бы послать гонца к графу Норберту Регентропфу. Кто-нибудь из вас, – обратилась патриция к слугам, – позовите начальника стражи.

Один из слуг поспешил выполнить поручение.

– И нужно ещё госпоже Гретте сообщить, – напомнил лекарь.

– Я сообщу ей сама.

Патриция вновь обратила усталый взор на сына. На шесть дней он пережил брата своего, своего вечного врага и соперника. Всего на шесть дней. Подействовала ли сила заклятия? Или у Густава на самом деле повредился разум от бесконечных приступов? Патриция прикоснулась к руке юноши – она уже была холодной. Вот ещё один Регентропф покинул мир живых, и, провожая его, за окном во тьме позднего вечера снова шуршал дождь.

Со стороны казалось, что Патриция успокоилась. Она больше не плакала, голос звучал ровно, эмоции утихли. Такие перемены в поведении женщины сняли с лекаря волнение за её душевное состояние. Патриция встала с кровати, подошла к столу, села за него. Положила перед собой листы пергамента, взяла перо, открыла чернильницу. Женщина писала быстро и молча. Написав первое письмо, она отложила его в сторону и принялась за второе.

Вскоре в покои зашёл начальник стражи, рослый мужчина в лёгких латах и плаще. Взглянув на ложе, на котором лежал молодой ландграф, мужчина заволновался, однако спрашивать о чём-либо не решился.

– Вот, возьмите приказ, – обратилась Патриция к вошедшему. – Немедленно освободите из темницы Клоса Кроненберга и его сына Кларка и проводите их до замка Кроненберг. Они свободны. А так же выпустите ландграфиню Гретту Регентропф. Она тоже свободна. И срочно позовите ко мне гонца.

Воин поклонился и отправился исполнять приказы.

– Гретта в темнице? – удивился Питер Гойербарг. – Но почему?

– Густав обвинил её в колдовстве, – спокойно ответила Патриция. – Естественно, это обвинение глупо. Гер Питер, я прошу вас об услуге.

– Слушаю вас, госпожа.

– Сейчас я пошлю письмо графу Норберту, где сообщаю ему о трагедии и прошу срочно прибыть в Регентропф. Когда он прибудет, встретьте его вместе с Греттой. И расскажите ему всю правду. Всю. Об убийстве Берхарда с помощью яда, об его истинном убийце.

– Я не понимаю…

– Вы всё понимаете, гер Питер. Вы же знаете, что Берхарда убил Густав. Скажите Норберту, что Гретта – законная жена Густава. Вы не знали? Ну, так я вам сообщаю это. Запись о браке есть в книге домовой часовни. Пусть Норберт решит дела по закону, теперь он – наследник Регенплатца. Он наверняка отпишет обо всём королю. Пусть не скрывает правды. В нашей семье уже столько лжи скопилось, что пора от неё избавиться. Вы исполните мою просьбу, гер Питер?

– Да, конечно, – с готовностью ответил пожилой мужчина. – Только почему вы сами не встретите графа и не поговорите с ним обо всём?

– Мне… Мне будет стыдно.

В дверь постучали. Слуга открыл и впустил в комнату гонца. У молодого парня, увидевшего лежащего на кровати ландграфа Густава, также вспыхнула в глазах тревога.

– Ох! Наш господин снова болен? – не удержался он от вопроса.