Лоббист (СИ)

— Я очень люблю тебя, ты знаешь об этом? — пробормотал он.

Худые руки неловко и нерешительно обняли его в ответ. В первый раз.

***

В Лидсе, куда ему пришлось аппарировать этим же вечером, уже давно шёл снег. К семи вечера уже совсем стемнело, и только редкие маггловские фонари освещали пустую, заснеженную улицу. Альфард почувствовал себя глупо, понятия не имея, зачем его сюда позвали. Снег падал огромными слипшимися хлопьями: у малышей завтра будут получаться замечательные снеговики. В мёртвый сезон между Рождеством и Новым Годом людей на улице практически не было, а редкие прохожие так торопились попасть домой, что меньше всего внимания обращали на Альфарда в его мантии.

— Настоящая зимняя погода ради разнообразия, — произнес спокойный вкрадчивый голос прямо за его спиной, — как поживает Северус?

Альфард уставился на Волдеморта так, будто тот был призраком прошлого Рождества. Было странно видеть этого волшебника на простой магловской улице, поднимающим повыше меховой воротник мантии, чтобы защитить шею от холода. Он даже приветливо улыбнулся Альфарду.

— У него всё хорошо, спасибо.

— Рад был услышать, что вы решили больше не доверять его сомнительной опеке Дамблдора.

Альфард едва не выпалил о том, что Дамблдор предлагал ему сотрудничество, но вовремя прикусил себе язык.

— Зачем вы меня пригласили?

— Пойдёмте, сами увидите.

Как завороженный, Альфард последовал за ним по обледенелому тротуару.

Какого же было его удивление, когда Тёмный Лорд уверенным шагом вошёл в самую обычную маленькую церковь. Не обращая ни малейшего внимания на магглов (те, впрочем, инстинктивно расступались перед ним), он проследовал в середину зала, где винтовая лестница вокруг одной из колонн вела на небольшой балкон.

Альфард поднялся следом. Большинство волшебников, даже самых чистокровных, номинально считали себя христианами. Блэки, в отличии от многих других семей, почти никогда не посещали церковь, и Альфард с трудом мог припомнить, когда в последний раз был на службе. Кажется, это были крестины Нарциссы (или, может быть, Регулуса). Но это, разумеется, происходило в одном из крупных соборов Лондона, и никаких магглов там не было. Эта же красивая, но весьма скромная церковь была переполнена прихожанами. Альфарду почему-то вдруг стало неуютно.

Они с Волдемортом достигли балкона, где традиционно сидели знатные особы. Альфард не выдал своего удивления, когда увидел своего старшего брата Ориона переговаривающимся с Рудольфом Лестрейнджем, а рядом с ними его племянницу Беллактрикс, с жадным отвращением глядящую вниз, на рассаживающихся магглов. Они обменялись приветствиями, и Альфард занял место на крайнем кресле справа, рядом с братом. Волдеморт занял предусмотрительно оставленное для него пустым центральное место, как раз по левую руку от Ориона.

Они успели вовремя: за алтарем внизу как раз начиналась служба. Молодой и дьявольски красивый священник что-то говорил, но ни одного из волшебников не интересовали его слова. Заиграл гимн ковентри. Только теперь Альфард понял, чему была посвящена служба. Двадцать восьмого декабря в англиканской цервки почитали годовщину избиения младенцев в Иерусалиме царём Иродом.

Полтора десятка мальчиков и девочек, чьи странные белые одеяния делали их похожими то ли на волшебниках в мантиях, то ли на ангелов небесных, пели тонко и проникновенно, по-детстки невинными голосами:

— Люли, люли, крошка,

Баю-бай, люли, люли.

Ах, ты малютка-крошка,

Баю-бай, люли, люли.

Белла нетерпеливо ерзала, её муж откровенно скучал, зато Тёмный Лорд слушал внимательно, в полной мере наслаждаясь музыкой.

— Я слышал, ваш старший сын снова попал в неприятности? — по-светски поинтересовался он у Ориона.

— Да, — коротко обронил тот. Даже самый твердолобый хаффлпаффец должен был понять, что ему не хотелось вдаваться в подробности.

— Очень жаль. Вы правильно сделали, что не позволили ему дальше оставаться в Хогвартсе.

Белла обрадовалась тому, что у неё наконец было оправдание, чтобы отвлечься от неинтересной ей службы.

— Я так сочувствую тете Вальпурге. Сколько его выходок ей уже пришлось вытерпеть.

Альфард вопросительно приподнял бровь. Из многих чувств, которые вызывала Вальпурга у окружающих, сочувствие никогда не стояло на первом месте. Не говоря уже о том, что Беллатрикс в последние десять лет меньше всего интересовалась делами младших кузенов, с головой погрузившись в замужество и, как выяснилось теперь, в гораздо более опасные дела.

Хор продолжал петь:

— То скорбь моя, несчастное дитя,

Стенаю о разлуке я

Ни словом и ни песней

«Баю-бай, люли, люли».

— С другой стороны, на младшего сына вы наверняка нарадоваться не можете, — снисходительно улыбнулся Волдеморт, по-прежнему не отрывая взгляд от алтаря.

— Регулус так умён для своего возраста и всегда ведёт себя достойно, как и подобает Блэкам, — вставила Белла, которая уже неизвестно сколько даже не видела ни одного из мальчиков, не считая редких светских вечеров.

Альфард отчаянно и малодушно пытался сконцентрироваться на пении. Эта тревожная и печальная музыка вызывала в нём тяжёлое, липкое ожидание беды.