Лодка в протоке

Издательство «Детская литература»

Москва 1966

Тревога! Тревога! Пропал Ромка Шурыгин! Ищет всё село, ищет и Мирошиик, сосед Шурыгиных. И никто не подозревает, что виноват именно он.

Все люди мешают Мирошнику — и взрослые, и ребята. Жить бы ему без людей в тайге, бить зверя, ловить рыбу, рубить любые деревья. Вот бы нажил богатство! Так ему думалось, так казалось...

А когда всё село отвернулось от него из-за того, что сделал он с Ромкой, всё опостылело Мирошнику — и жемчуг, и соболь... Оказывается, не такие уж они и драгоценные.

А вот Нюсина жемчужина стала ещё драгоценней и чудесней, когда попала к Надейке.

Дорого ведь не то, что ты прячешь от людей, а то, что можешь отдать людям. И никакие сокровища не порадуют, если нет у тебя близких людей, нет друзей настоящих.

Просим отзывы об этой книге присылать по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.

Рисунки А. Парамонова

ВДОГОНКУ ЗА ПИСЬМАМИ

Уши Женьки Смородина зашевелились, оттопырились и порозовели.

«Летит!»—написал Женька на клочке промокашки своему соседу Ромке Шурыгину. Ромка прочитал, завернул в эту промокашку негодное перо и, выждав, когда Тамара Константиновна отйерпётся к доске, запустил в угол, где сидела Надейка Боровикова.

Промокашка упала возле парты. Надейка писала упражнение сосредоточенно,'прикусив губу, и не за-

з

мечала знаков, которые делал ей Ромка. Зато Нюся Стрижко, Надейкина соседка, тотчас сообразила, в чём дело. Придерживая косичку, которая у неё вечно расплеталась и, словно метёлкой, размазывала строчки в тетради, Нюся нагнулась, подняла записку и развернула. Потом положила её перед Надейкой.

«Сейчас прочитает и улыбнётся»,— подумал Ромка. И точно. Надейка посмотрела на него, кивнула и улыбнулась.

— Что у вас за переписка, Боровикова?

Стуча тонкими каблучками, Тамара Константиновна прошла к парте, за которой сидели девочки. Стояла зима, все ребята ходили в валенках, бесшумно, н стук каблучков учительницы в классе раздавался особенно громко.

— Кто летит? Что летит? — сердито спрашивала она, вертя в руках клочок промокашки.

— Самолёт летит, Тамара Константиновна! — поднялся с места Женька.

— Вот Локатор! — воскликнул кто-то из ребят.— Уже услышал.

Ребята оживились, задвигались. Тамара Константиновна нахмурилась:

— До каких пор в классе будут клички? Трактор, Локатор... Что это такое?

Женьку Смородина прозвали Локатором за его уши: они у него большие и шевелятся. Куда хочет, туда и повернёт, что захочет, то и услышит. Придёт в класс и сообщит так, между прочим:

— Краешком уха слышал, что Капитолина Ивановна к нам на урок придёт.

Ребята — к Надейке Боровиковой. Кому, как не ей, лучше знать, придёт директор школы в третий класс или нет. Капитолина Ивановна Надейке вместо мамы. Мама у Надейки была тоже учительницей, она умерла давно, Надейка её не помнит, и Капитолина Ивановна взяла Надейку к себе.

— Так придёт Капитолина Ивановна?

Надейка пожимает плечами, её чёрные блестящие глаза смотрят открыто:

— Не знаю, тётя Капа ничего не говорила.

— Придёт!—уверенно говорит Женька.— Я же слышал, как она спрашивала: «Тамара Константиновна, у вас арифметика вторым уроком?»

Капитолина Ивановна и впрямь приходила на второй урок, и тогда мел в руках у Тамары Константиновны крошился сильнее, чем обычно, тряпка падала чаще, а каблучки стучали дробно и беспокойно.

Тамара Константиновна работала в школе первый год, она хотела быть и строгой, и ласковой с ребятами, но ещё не всегда у неё получалось. Вот и сейчас. Собиралась внушить, что на уроке отвлекаться нельзя, а сама заинтересовалась:

— Женя, неужели и вправду самолёт?

— Вправду, Тамара Константиновна!—встал Женька.— Вы только прислушайтесь сами.

— Тише, ребята!

Затихали бы они всегда так мгновенно: услышишь, как муха пролетит. И вот действительно возникло вдалеке прерывистое жужжание — громче, громче...

Всю неделю мела февральская пурга, окна? домов наполовину занесло, кругом стояла белая мгла, даже ближних сопок не видно было. Казалось, кроме домов, полузасыпанных снегом, да дыма из труб, ничего больше на свете нет.

А сегодня ясно, только позёмка метёт. Снова обступили Кедрово с трёх сторон сопки, а с юга далеко открылась заснежённая пойма реки с чёрной щетиной таловых рощ, с белыми пятнами озёр-стариц, и даже видно, как прижимаются к горизонту далёкие паровозные дымки.

Впрочем, всё это можно увидеть, лишь выйдя из школы, а здесь, в классе, стоит розоватый рассеянный свет: утреннее солнце пробивается сквозь толстый мохнатый иней на стёклах.

Все крупные грузы в Кедрово завозят летом на катерах и баржах, а зимой прокладывают путь через реку, протоки, озёра и мари к железнодорожной станции; дорога трудная, целый день нужно трястись на машине по кочкам, пока доберёшься. Сейчас и эту дорогу перемело, нужно посылать бульдозер, чтоб расчистил.

Если кто заболеет и срочно необходима помощь, прилетает из города вертолёт. Ещё приходят в Кедрово аэросани раз в неделю — привозят посылки, журналы. А письма и газеты сбрасывают через день с самолёта.